Часть 1. Довоенное детство
Первые штрихи
Интересная штука человеческая память! Самые первые мои детские воспоминания, проблески памяти, не связаны еще в какую либо общую картину. Только и всего, что ярко промелькнет одно мгновение. Как объяснить, почему именно это мгновение, этот, в общем-то, иногда пустяк, когда-то ворвалось в сознание и осело в памяти на долгие годы?
Пожалуй, первое, что хорошо запомнилось из детства. Мне 3 года. Мы живем в небольшом поселке на торфоразработках («на-торфу») под Ленинградом. Это в нескольких километрах от большого села Никольского. У меня корь. По-видимому, высокая температура. Днем лежу в кровати, перебираю карты. Потом сплю. Проснулся, открыл глаза, – наша комната почему-то пуста, а во всех четырех ее углах и в центре, на меня уставившись, стоят цыгане, одетые как валеты из карточной колоды. Из пола выступают только половинки их туловищ. Постояли, поглядели недолго, потом, как бы растаяли в воздухе. Картина эта так четко запечатлелась, что даже сейчас вижу ее в подробностях. Почему именно валеты, а не дамы или короли объяснить не могу. Цыганами же меня часто пугала мама при непослушании: – «вот придет цыган, заберет тебя».
Интересно, что аналогичное видение было мне в 70-летнем возрасте, когда я вечером отходил от общего наркоза в больничной послеоперационной палате. Только явились мне не группа цыган, а Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин, – рядком, как их изображали в профиль на плакатах СССР. Но ими то меня никто не запугивал! Наверное, подсознательно сказалось советское идеологическое воспитание. Продержалось это видение из вождей пролетариата передо мной немного, а потом медленно возникло лицо красавицы-медсестры, сказавшей, – «Ну вот, проснулся. Я сегодня буду с тобой ночевать».
Ну, уж вспомнив больницу, похвастаюсь, как мне удалось перевоспитать одну из пожилых сестер, делавшую больным уколы. Едва войдя в палату, она мчалась к больному, командуя – «поворачивайся!». Ты еще не успеваешь, как следует расположиться, а она сходу втыкает тебе шприц пониже спины. Неожиданно и больно. В книге отзывов, куда после операции меня попросили написать что-нибудь о больнице, этой сестре я написал:
Я к вашей технике уколов
Никак привыкнуть не могу.
Вы колете всегда с разбега,
Как будто в задницу врагу.
Мне ж по душе наоборот,
Когда сестричка подойдет,
Слегка похлопает, погладит,
Вниманье отвлечет и …. всадит!
Критика подействовала. Когда через два месяца я вновь очутился в этой палате, наша сестра превратилась в ангела. Ее уколы, теперь не пугали и почти не ощущались.
Но вернемся к детским годам. Осенью 1935 г. я впервые увидел дирижабль. Конец дня, закат, небо над лесом, начинавшимся вдалеке на краю торфяного болота, кажется ярко алым. И на фоне этого заката низко над верхушками деревьев, медленно-медленно проплывает серебристый дирижабль. Он казался огромным. А на следующий день в поселке узнали, что дирижабль, оказывается, потерял управление, наткнулся на высоковольтную линию недалеко от поселка и сгорел. Обгоревший каркас его гондолы долго лежал у самой тропинки, по которой люди добирались из села Никольского до поселка «на-торфу».
Недавно в старой газете разыскал заметку об этой катастрофе. Произошла она 24 октября. "У дирижабля СССП-53 (СССР-В7бис), возвращавшегося в Гатчину из испытательного полета в Петрозаводск, закончился запас топлива. В течение нескольких часов воздушный корабль несло ветром к Финляндии. Командир принял решение об аварийной посадке, но в ночной темноте дирижабль зацепился за линию эдектропередачи и полностью сгорел. Погиб один из членов экипажа".
И вот,совсем недавно, неожиданно, получаю письмо от читателя - Бориса Макаровича Скрынника, в котором он сообщает, что погибший член экипажа, Скрынник Владимир Иванович, брат его отца (т.е. родной дядя Бориса Макаровича), и просит сообщить, не знаю ли я что-либо еще об этой катастрофе.
К сожалению, вдобавок к написанному в воспоминаниях я смог вспомнить лишь, что мама, работавшая в то время в больнице села Никольского, рассказывала мне, что погибшего члена экипажа привезли в их больницу.
А спустя некоторое время, Борис Макарович прислал мне интереснейшие материалы и подробности о катастрофе дирижабля В7бис. Вот, например, о чем в январе 1992 г. писал его отцу Устинович В.А., бывший в тот полет командиром экипажа дирижабля.
В конце октября 1935 года дирижабль В7бис совершал испытательный полет в Петрозаводск. Выполнив запланированную программу испытаний: посадку на воду, прием на борт десанта и др., вылетели обратно на базу в Гатчину. За пять минут до базы кончилось горючее, остановились моторы, и дирижабль перешел в свободный полет аэростата. Надеялись выбрать место и совершить вынужденную посадку, но наступала ночь, и выбрать место посадки было невозможно. В темноте дирижабль зацепился за линию электропередачи, произошло короткое замыкание, и загорелась оболочка дирижабля, наполненная водородом. В это время дирижабль находился на высоте 6-8 метров, и я подал команду «Прыгать!». Нам повезло, прыгнув, попали в мягкое болото. Дирижабль сгорел в считанные минуты. Но Владимира Скрынника с нами не оказалось. Утром обнаружили сгоревшего пилота с парашютом. По-видимому, после команды прыгать, думая, что дирижабль находится на высоте, он побежал в радиорубку за парашютом. Так с парашютом мы его и нашли.
Ну, а далее, как пишет Устинович В.А., последовало разбирательство, поиски виновных и осуждение невиновных. Ну, об этом, если разрешит Борис Макарович, я попробую написать подробнее отдельно.
И еще – к сожалению, где был похоронен В.И. Скрынник, родным неизвестно. Обращаюсь к старожилам села (теперь города Никольское) – возможно кто-то помнит об этом событии, знает что-либо о месте его захоронения.
