Страна спасала своих детей. Было начало весны. Смутно помню, что, сначала, меня везли куда – то, на санках. Полозья повизгивали, соприкасаясь с булыжной мостовой и голым асфальтом. Потом на автомашине через большое озеро. Было сыро и страшно, особенно, когда из-под колес плескалась вода пополам с льдинками. Наконец, мы едем поездом, казалось, все страшное и жуткое осталось позади. На редких остановках выходили на перрон подышать свежим морозным воздухом. Помню роздали по ломтику хлеба с крошечными кусочками польской колбасы. Подошла громадная собака с унылым голодным видом. От страха я выронил свой бутерброд, собака мгновенно его подхватила и съела. Спали по-походному, почти не раздеваясь. Мне это нравилось, дома вечно всегда заставляли перед сном одевать все «спальное», чтобы тело у ребенка «дышало».
Вечером, когда приехали, к нам зашел какой-то дядька, представился, сказал, что его зовут Артемий Петрович и стал спрашивать:
- Кто знает детские стихи, про Дядю Степу и совсем для маленьких:
- А у меня в кармане гвоздь, а у Вас…
- А у нас в квартире кошка родила вчера котят,
Котята выросли немножко, а есть из блюдца не хотят.
Мы все развеселились, стало хорошо и весело, как раньше, до войны. Потом он ушел и обещал прийти через несколько дней.
Нас привезли в большой теплый дом. Все ринулись в спальню, чтобы занять место у окошка. Я, как всегда, опоздал, зато наши койки, с моим новым друганом Юрой Лапиным оказались рядом. У каждого, у кровати стояла личная тумбочка. Все жители деревни жили дружно и если кто то «заваливал» лося, то мясо распределялось среди всех. Однажды так нам досталась здоровенная лосиная нога, и мы ели вкуснейший суп с картошкой. Через несколько дней к нам зашел Артемий Петрович. Оказалось, что в нашей деревне у него жили родители. Он принес целый кулек кедровых орешков, и по его приглашению, мы все потянулись к кульку, стараясь много не хватать, ведь мы – хоть и дети,
но все же - ленинградцы , и должны вести себя вежливо и вообще…стараться быть культурными. Мне досталось 29 малюсеньких зернышек, я оставил их маме, но, потом, как-то незаметно, почти все съел, осталось только два самых маленьких. Мне даже хотелось подарить ему красивую шишку, которую я нашел под деревом в лесу.
В школе я учился легко, ведь меня дома многому научили. После каждой четверти отличникам давали 2 сосулистых конфеты и толстую тетрадь, хорошистам – 1 конфету и 12 страничную тетрадь. Конфеты были такие вкусные, сосешь ее, сосешь, она все тоньше и вдруг этот сладостный миг – варенье во рту.
Я любил книжки, особенно с картинками, подружился с библиотекаршей Беллой Львовной, и часто дежурил в зале, чем ужасно гордился. Через два месяца написал письмо маме, адрес мне, заранее, записали в толстую тетрадь. Само письмо свернул «треугольничком» и послал в Ленинград.
На новый год наши воспитатели брали к себе домой некоторых детей, меня взяла к себе заведующая, угощала вкуснейшим компотом из сухофруктов. Выпил целую большую кружку. Еще помню, что на берегу нашей речки Чары лежал громадный кусок льда, величиной с четверть нашей спальной комнаты. Все наши очаговские ребята высыпали на берег. Взрослые объяснили, что во время пика ледохода река несла глыбы льда и при резком изгибе реки одну из них вынесло на берег. Вода схлынула, и эта льдина осталась лежать на берегу. Наверно таяла все лето.
