Сын

7

  Мы обрастаем нужными, полезными вещами: купили холодильник, телевизор, книжный шкаф, пополняется библиотека за счет подписных изданий, главным образом русских классиков.

  Жить в общей квартире не совсем удобно; если с Корнеевыми у нас отношения нормальные, и мы иногда бываем друг у друга в гостях, то с другой соседкой - Кочубей отношения у Ольги обострились, они не разговаривают и не терпят друг друга.

 В начале мая 1960 года произошло важное событие, которое отложило большой отпечаток на всю мою дальнейшую жизнь и оказало на нас благотворное влияние. Нам удалось получить в районе Знаменки, за городом небольшой участок земли величиной в пять соток для посадки сада и постройки дачного домика. Раньше мысль о даче и саде не занимала меня, но постепенно она созревала в моем сознании, тем более что брат с прошлого года имел в этом коллективе свой садовый участок, на котором строил дачный домик.

  Я купил на плодоовощной станции восемь саженцев яблонь, и мы посадили их с Ольгой. Это было началом. Появилось новое занятие, которое все более увлекало нас и стало частью нашей жизни. Уже в мае пришлось много работать: перекапывать землю, сажать землянику, картофель и другие овощи, поливать яблоньки. В последний день мая я на грузовой машине поехал в Знаменский леспромхоз, где купил каркас, доски, тес, щепу для дачи и привез все это на садовый участок. В июне два шабашника поставили каркас, и я покрыл крышу.

  Лето оказалось для меня тяжелым. Погода стояла знойная, жаркая. У меня было много занятий со студентами-заочниками, и я очень устал, вымотался, к занятиям приходилось готовиться ночами. Часто приходили сомнения: а может быть все мои труды и затраты по строительству дачи напрасны? Ходили упорные слухи, что есть постановление о ликвидации индивидуальных дач и садов и превращении их в пансионаты. Действительно, такое постановление Орловского облисполкома было вынесено, но не было выполнено и осталось на бумаге.

  В лесу рядом с дачей было много грибов, и я пристрастился ходить за ними.

 В конце декабря Женя уехал на практику в Багдад, я ездил в Москву проводить его.

Был серый, туманный денек, когда мы в Шереметьевском аэропорту ждали посадки в самолет, летящий в Багдад с посадками в Тиране и Каире. Тирана долго не принимала, и отлет все откладывался. Наконец объявили посадку, и вот я вижу сына, поднимающегося по трапу и махающего мне рукой. Большой самолет ТУ-104 взревел моторами, медленно двинулся с места, побежал все быстрее, отделился от земли и скрылся в тумане. Я гордился сыном, втайне завидовал ему, а на душе было тревожно и грустно.

 В январе я ездил по путевке, выданной мне областным военкоматом, в военный санаторий в Судак, где отдыхал двадцать пять лет тому назад, летом 1934 года. Погода стояла неровная: то было солнечно и по-летнему тепло, то через горы прорывался северный, холодный ветер, и море штормило. Я много бродил с книгой в руке по берегу моря и окрестным горам, часто заходил в соседнюю деревушку Уютное у подножья горы с генуэзской крепостью, и как-то не верилось, что в январе цветет миндаль.

  В Орёл пришла весна, а с нею много работы в саду. Посадил еще семь яблонь, обсадил сад кустарником для живой изгороди. Вдвоем с Корнеевым достроили домик, в котором я иногда оставался ночевать.

  В середине мая я ездил в Москву встречать Галю с двумя детьми. Они прожили у нас около двух месяцев.

  Таня окончила 7-й класс и сдала экзамены.

В июне вернулся Женя из Багдада, привез много подарков и вскоре уехал в Москву сдавать экзамены. Его учеба заканчивалась. Он уже получил назначение на работу в Ирак. После экзаменов до отъезда на свое новое место работы, он уехал с семьей в Верхнюю Пышму.

 В середине лета Ольга повезла Таню в Ессентуки. Стало тихо и спокойно. Мучили только занятия по шесть а то и восемь часов ежедневно в институте.

  21 июля вернулся Женя, и через пять дней мы с ним уехали в Москву. Остановились в гостинице ЦДСА. В течение двух дней он оформил свои дела и 29 июля в жаркий солнечный день я попрощался с ним в Шереметьево. Через Прагу и Каир он полетел в Багдад.