5
Ольга с Таней ездили в Евпаторию, где пробыли ровно месяц. Через несколько дней после их возвращения я уехал в Кисловодск, куда достал платную путевку в санаторий "Серебряная струя". Не обошлось, конечно, без ссоры.
Санаторий принадлежал работникам искусств, и в нем отдыхало и лечилось много артистов. Здесь я встретил тогда еще молодого и мало известного Михаила Ульянова; со мной в палате жил пожилой симпатичный заслуженный артист из Новгорода; в столовой напротив меня за столом сидела ведущая актриса Казанского оперного театра, сильно накрашенная дама, ежедневно меняющая свои туалеты. Хорошо я там провел время: лечился, ходил на спектакли и концерты, смотрел фильмы, играл в шахматы и преферанс. Но самым приятным и любимым были одиночные прогулки в горы.
Утром после завтрака я спускался с горки, на которой находился наш санаторий, переходил речку и через какой-то заброшенный сад и сосновый лес выходил на нижнюю кисловодскую дорогу, обсаженную пирамидальными тополями. По ней я поднимался до живописной туристской тропы, а потом на Синие Камни. Полюбовавшись видом на раскинувшийся внизу Кисловодск и ослепительно блестящий вдалеке Эльбрус, я по крутой горной тропинке спускался вниз и, надышавшись чистым горным воздухом, усталый, но с хорошим настроением и аппетитом возвращался в санаторий.
В конце лета наша колхозная школа закончила свое существование, на ее базе открылась совпартшкола, и мы перебрались в новое помещение на улицу Сталина против сквера Танкистов. Моя учебная нагрузка стала очень небольшой - всего сто двадцать часов в год. Начал я освобождаться и от партийных и других общественных нагрузок. Появилось больше свободного времени, а вместе с тем стала нарастать скука и неудовлетворенность жизнью.
Не было радости в семье. Жена и дочь часто нервничали, относились ко мне плохо. Таня становилась все более раздражительной, нервной, стала хуже учиться. Очень много огорчений и тревог приносили ее болезни.
Ольга боится рака матки. Возможно, ей придется делать операцию. Я постепенно теряю зубы, Ольга удаляет мне их один за другим. Нерадостно и без душевного покоя встретили мы 1958 год. Ничего хорошего он нам не обещал.
В середине февраля из Верхней Пышмы к нам приехали Женя, Галя и Андрюша. Через несколько дней Женя с женой уехал в Хосту, оставив у нас внука.
Появилась новая забота по уходу за ним. Он - умный, потешный, но хрупкий и избалованный мальчик. Скоро ему исполнится три года.
В начале марта опять заболела Таня. У нее головная боль, повышенная температура, тошнота, рвота; врачи подозревают инфекционную желтуху. Особенно запомнился мне тяжелый день 11 марта. Решили положить Таню на обследование в детскую больницу, и я повез ее туда утром. Но при осмотре горла у нее заподозрили дифтерию и направили в инфекционную больницу, где подозрение на дифтерию сняли, но стали подозревать брюшной тиф и положили ее в бокс брюшнотифозного отделения. Она плакала, не хотела там оставаться, и мне было очень тяжело. Через два дня ее отпустили из больницы. Хорошо, что она не заразилась там брюшным тифом. Я был возмущен нашими медиками и хотел на них жаловаться. Какие же они перестраховщики!
Вернулся Женя из Хосты и уехал в Верхнюю Пышму. Галя приехала только через десять дней, и я проводил ее с Андреем до Москвы.
Свободное копирование
