authors

1427
 

events

194041
Registration Forgot your password?
Memuarist » Members » Iosif_Buevich » Юность - 3

Юность - 3

01.09.1919 – 26.01.1920
Витебск, Беларусь, Беларусь

3

 

  Но вот кончилось это счастливое лето, и мы с Володей 1 сентября уехали в город. На этот раз отец определил нас на жительство в оранжерею бывшего губернаторского сада к садоводу эстонцу Веске. Комната при оранжерее была светлая теплая, и мы чувствовали себя в ней неплохо.

  Володя учился на курсах телеграфистов, а я - в шестом классе трудовой школы. Одновременно я поступил на полуторогодичные сельскохозяйственные курсы, которые помещались рядом с садом в здании бывшей семинарии.

  Занятия на курсах были вечерние, преподаватели неплохие, я интересовался агрономией и курсам уделял больше времени, чем школе. Здесь я нашел новых приятелей: Борю Езовитова, Шуру Корчагина, с удовольствием поглядывал на хорошенькую блондинку Верочку Таберко.

  Я очень любил театр. Еще до революции я часто ходил на галерку городского театра на дневные спектакли. Неизгладимое впечатление произвела на меня "Власть тьмы" Толстого и "Потонувший колокол" Гауптмана. Я и сам участвовал в любительских спектаклях, которые ставились в школе, играл Простакова в "Недоросле" Фонвизина, с успехом с ученицей Стерниной мы сыграли инсценировку рассказа Чехова "Канитель", но особенно большим успехом я пользовался в роли Любима Торцова в пьесе Островского "Бедность не порок". Готовили постановку "Ревизора", в которой я должен был играть роль городничего.

  Несмотря на занятость, учебой я находил время читать и был усердным читателем городской библиотеки, не взирая на ограниченность в средствах начал приобретать книги, и у нас в деревне на этажерке уже имелось не менее сотни книг, купленных мною. Жизнь была полной, и жить было интересно. Но нас подстерегало большое горе.

  Рождественские праздники мы провели как обычно в деревне, они прошли скучно. Отец болел сыпным тифом, и у него был большой, глубокий гнойник на ноге, да и с сердцем было не благополучно. День 24 января 1920 года был обычным серым днем. Уже вечерело, когда в город за нами приехал брат Яська и сказал: "Папа умер", и жизнь сразу как бы надломилась. Было так хорошо, светло, радостно жить! И, вдруг, все померкло, меня охватила безысходная тоска, отчаяние. Подавленные и убитые горем, мы быстро собрались и уехали в деревню. Умер отец от сыпного тифа, не выдержало сердце.

   Ехали молча, заехали на мельницу в Соломенку, где взяли после помола два мешка муки. Поздно вечером добрались домой. Шестилетняя сестренка Аделя, видимо, не понимая степени нашего горя с какой-то, как мне показалось, улыбкой сказала, встретив нас в кухне: "А у нас папка умер".

  Отец лежал на столе в углу под образами. Черты исхудавшего бледного лица его изменились, глаза запали, заострился нос, только такой же оставалась его огненно рыжая борода. Не помню, как провели мы эту бессонную ночь.

  Утром я пошел в сарай за кормом для коров, натаскал железным крючком сена, смешал его с соломой. До этого у меня не было слез, а только какая-то оглушенность, отупение; но тут меня прорвало, я упал на солому и долго горько плакал.

 Сосед Дмитрок Басёнок сделал гроб, и покойника в него уложили. День 26 января был солнечный, морозный. Проселочной дорогой на санях отвезли мы отца к месту погребения в Кармалиты. Гроб внесли в костел, где ксендз совершил заупокойную мессу. Недалеко от входа в костел чернела вырытая могила. И вот последнее прощание. Застучал молоток, прибивая крышку гроба. Гроб на веревках опустили в яму. Застучали комья мерзлой глины по крышке. Все меньше, меньше ее видно. Вот только один уголок белеет, но и его не стало. Прощай, дорогой, папка... Как же мы без тебя жить будем? Всю свою жизнь ты не знал ни отдыха, ни покоя, хотел быть богатым, носился по окрестностям, покупал, продавал, всюду, где только можно было, наживал копейку. Люди считали тебя богачом, уважали, говорили: "Буевич - умница, министерская голова". И все это пошло прахом. Умер, и осталась, по сути дела, бедная большая семья: мать и девять детей, младшему из которых Тоньке было только два года. Когда покойника обряжали в последний путь, не нашлось никакой обуви надеть ему, и соседка Марфа сказала: "Весь мир обувал, а на тот свет босиком ушел".

   Несмотря на то, что по характеру мы с отцом люди самые разные, и никаких отцовских качеств мною не унаследовано, я очень любил его, да и он относился ко мне лучше, чем к другим детям. Однажды, когда мы ехали с ним в город, он с горечью сказал: "Непутевые мои старшие сыновья, ничего с них не выйдет. Одна надежда, сынок, на тебя".

 На следующий день после похорон сосед - еврей Янкель отвез нас с Володькой в город.

09.02.2020 в 12:16

Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Idea by Nick Gripishin (rus)
Legal information
Terms of Advertising
We are in socials: