Глава вторая. Клин клином вышибает
Первые три дня прошли как во сне. Андрея сразу же положили в областную больницу. До этого он никогда ничем, кроме легких простуд не болел, никогда не лежал в стационарах. И когда он заглянул в палату на шесть человек, то тут же повернул назад:
- Я туда не пойду! Я не хочу тут лежать!
До позднего вечера я сидела с ним в холле на диване. Я говорила о том, как люди могут сами себя исцелить от самых тяжелых заболеваний - стоит лишь достучаться до подсознания! А мы этим непременно займемся! Просто сейчас надо сделать эту операцию! Ведь профессор же рассказал, что она не очень сложная! Просто в желудочки мозга ставят трубочки с клапанами, чтобы можно было откачивать жидкость.
- Мама, я не могу поверить: неужели это всё со мной происходит?!!
Что можно тут ответить?!! Я тоже не могу в это поверить...
Наконец, он согласился пойти в палату, а я поехала домой. Есть я не могла уже вторые сутки... Смертельная усталость навалилась на меня, как бетонная плита, и мне казалось, что стоит только лечь в постель, как я тут же провалюсь в глубокий сон... Не тут-то было! Спать я тоже не могла! Как не могла и плакать...
Утром, когда стояла на остановке в ожидании маршрутки, ко мне подошла знакомая:
- Ты представляешь, у меня всю свёклу и морковку на огороде выкопали!
И она с негодованием принялась рассказывать, какой урон ей нанесли воры. А я стояла и думала, как всё познается в сравнении! Да пусть бы у меня ВСЁ из квартиры вынесли до последней ниточки, только бы Андрей был здоров!
Андрюша оказался молодцом! Утром он встретил меня с улыбкой:
- А мы с мужиками в карты играли!
И уже не говорил, что не останется и не согласится на операцию. Оказывается, ему показали ослепшего мужчину, который отказался от шунтирования.
В этот день сына должны были побрить налысо. В больницу приехала его жена Оксана и мой старший сын Валера. Поддержать морально. Оксана казалась бледной, но держалась хорошо (я их всех дома "накачала" , что с Андреем вести себя, как обычно, без слёз и соплей). Всей гурьбой пошли в парикмахерскую и очень там удивлялись, как сын стал похож с побритой головой на своего отца! Андрюша шутил и балагурил , а я смотрела на него, идущего по больничному коридору - такого загорелого после моря, высокого, накачанного голубоглазого атлета, и в душе все переворачивалось! За что?!! За ЧТО это ему и всем нам?!!
Я всё ещё жила в чёрном кисельном ужасе, только при Андрее вела себя безупречно, но ни есть, ни спать по-прежнему не могла... Силы были на пределе...
Когда из больницы я приехала домой, возле подъезда сидел 96-летний дедушка, который любил со мной разговаривать "за жизнь":
- Вот ведь, внученька, забрал меня сюда сын из моей родной деревни, а я не могу в вашем скворечнике жить! Хоть бы уж помереть скорее! Нажился я уже!
А я подумала: как несправедливо получается: тот, кто хочет уже уйти в "лучшие миры", живет, а кому жить бы да жить, отпускают жизни всего ничего: максимум пять лет...
На следующий день предстояла операция. Я поражалась выдержке сына: он шутил с нами, с медсестрами, готовящими его. Я была в шоке, когда Андрюша спросив у одной из них, через сколько дней после операции его могут выписать, получил ответ: хорошо если после операции ты вообще сможешь встать! Вот это врачебная этика, вот это моральная поддержка перед операцией! А когда его повезли на каталке (мы все провожали его до лифта, дальше нас не пустили), сказал нам:
- Ну, молитесь за меня!
И мы с Оксаной всю операцию - два с половиной часа и правда читали молитвы из взятых с собой молитвословов. У меня было отупение какое-то, всё происходящее казалось чем-то нереальным.
Наконец вышел профессор, делавший операцию:
- Всё прошло хорошо. Сын сейчас в реанимации, вы поезжайте домой, а к вечеру будьте готовы приехать, его переведут в палату. Нужно будет ухаживать.
В пять часов позвонила женщина, ухаживающая за своим мужем в послеоперационной палате (я дала ей свой телефон и попросила позвонить, когда сына переведут из реанимации). Я поехала в больницу.
Послеоперационная палата показалась мне каким-то адом: шестеро больных и столько же ухаживающих в крохотной комнатушке. Рядом туалет, дверь в который плотно не закрывалась, и "ароматы" санузла смешивались с запахами мочи, лекарств, пота... Кто-то мог есть, а другому в это время подставляли судно, третьему ставили капельницу, а четвертому делали массаж... Меня просто потрясла огромная мужеподобная массажистка, которая пришла на следующий день после операции:
- Так, Андрей, сколько лет? - и ко мне: "Он ещё АДЕКВАТЕН?" (а что-может быть и неадекватен? - с ужасом подумала я...)
Ночь после операции была ужасной. Андрей довольно быстро отошел от наркоза, не спал, его сильно мучали боли почему-то не в голове, а в... животе. И он никак после катетера не мог сходить в туалет... Просил то пить, то наоборот... Наконец, часов в шесть утра, сын поднялся и пошатываясь, побрёл в санузел. После этого заснул. Я тоже забылась, сидя на неудобном стуле.
Днем меня сменила Оксана. Я поехала домой в надежде отдохнуть, но тут новый сюрприз: у моего младшего двенадцатилетнего сына оказалась температура под сорок! Вызвали "скорую". Диагноз: некротическая ангина и... только стационар! К счастью, детская инфекционная больница оказалась на расстоянии одной остановки от областной, где лежал Андрей.
Толика положили в отдельный бокс, мне пришлось его долго успокаивать и уговаривать остаться.
Выйдя от него, я вдруг ПОНЯЛА, что болезнь младшего мне дана не случайно! На меня как прозрение нашло! Высшие силы как бы схватили меня за шкирку и хорошенько встряхнули! Ведь у Толика никого, кроме меня нет (его отец умер, когда малышу было всего 4 года!). Кто о нём позаботится, если я в своем саморазрушении от переживаний зайду слишком далеко?!! Я поняла, что мои душевные страдания НИЧЕГО не изменят и НИКОМУ не помогут! Всё уже случилось! И я не могу это изменить! Значит, надо со всем ЭТИМ жить! "Если не можешь изменить ситуацию, измени к ней отношение" - эту фразу я где-то вычитала, но поняла только сейчас! И я вдруг почти физически ощутила, как чёрный кисель ужаса стал редеть, светлеть и растворился полностью. Я услышала, что в этом мире по-прежнему поют птицы, люди ходят по улицам каждый со своими радостями и огорчениями, небо так же голубеет, и солнышко светит ещё совсем по-летнему, и трава всё ещё зеленая. НИЧЕГО не изменилось. И мне придется жить дальше и принимать жизнь такой, как она есть. Ведь даже если я буду прыгать в своём горе с девятого этажа и обратно, то это ничего не изменит!
В этот вечер впервые за неделю я поужинала, почувствовав вкус еды и даже с аппетитом, а не запихивая в себя насильно, как я это делала все эти дни, чтобы только как-то поддерживать свои силы. И впервые проспала почти девять часов, не просыпаясь и не ворочаясь с боку на бок. Недаром в народе говорят: "клин клином вышибает!"
Началась новая жизнь.
Свободное копирование
