Публикация в «Комсомольской правде» — это уже серьезно. Отрывок в «Комсомолке» появился в воскресном номере. А в понедельник утром меня требует к себе Борисов и чуть ли не матом орет: «Толя, ты чего с нами в прятки играешь? „Комсомолке“ даешь, а нам свою повесть не показываешь?» Я объясняю, мол, «Бригантина» — большая вещь, никак в газету не влезет. «Ну и что? Будем печатать с продолжением». Он ее еще не читал, но решение принял. И действительно, «Бригантину» «Московский комсомолец» печатал в течение месяца в каждом номере по какому-то отрывку, а потом это все перепечатывали дальневосточные и сибирские областные комсомольские газеты, и некоторые даже платили. То есть за каждый номер газеты мне начислялся гонорар плюс зарплата, так что впервые в жизни у меня появились деньги. Очень кстати, потому что Маша уже ушла в декретный отпуск.
И вот ситуация. После широкой публикации в комсомольской прессе меня вроде бы официально признали как писателя. Опять же вот-вот должно произойти радостное событие, вот-вот должен родиться ребенок, а я прихожу к главному редактору и говорю: «Михаил Алексеевич, увольняйте меня с работы». Он подскочил: «Толя, что случилось? Что такое?» Я говорю: «Понимаете, я не могу работать, у меня в голове сидит новая книга, я должен ее написать. Я умру, если ее не напишу, понимаете?» Все-таки работа в газете брала много сил, как правило, я засиживался в кабинете где-то до десяти вечера, уж до девяти точно. Какая там книга? Я говорю: «Увольняйте меня». Он спрашивает: «А сколько тебе надо, чтобы написать новую книжку?» — «Ну, вы знаете, месяц. За месяц я ее точно напишу». Был уверен, что напишу очень быстро. Она была у меня вся в голове. Он говорит: «Толь, мы же не звери тут сидим. Конечно, возьми отпуск и спокойно поезжай куда-нибудь».
Свободное копирование
