Наваждение

    Не успела улетучиться запоздавшая победная эйфория, как пришёл черёд крупных соревнований во Франции. Провинция Волмеранж на окраине страны была доступной для автопутешественников из Германии, коими мы являлись, и неописуемо далёкой от Елисейских полей, Эйфелевой башни и прочих достопримечательностей жемчужины Европы.

      Жизнь заграничной периферии не соответствовала моим киношным представлениям о Париже. Чистый солнечный городок запомнился не названием, а зелёной тишиной, старомодными малоэтажными постройками, неброскими вывесками, малолюдными тротуарами, низкими бордюрами и скудным количеством машин. От гостиницы до тира мы добирались на микроавтобусе. Полчаса я вкушала утреннюю благодать и мысленно настраивалась на рабочий лад.

      Шикарный стрелковый комплекс из нескольких корпусов выстроили недавно, он  соответствовал современным спортивным требованиями - невиданное великолепие! По длиннющим коридорам и просторным залам обслуживающий персонал передвигался на самокатах. Многочисленные шаги прибывающих гостей неутихающим эхом отдавались от высоченных стен и потолков. В этом гуле дивно витал праздничный дух. Франция помпезно и радушно принимала посланников из пятнадцати стран.

      Весь день спортсмены, тренеры и судьи находились в тире. Сутки-другие после приезда на место состязаний всегда уходили на привыкание к климату и были несложно заняты распаковкой оружия и профессионального инвентаря. В тот раз проверка стрелковых принадлежностей затянулась на часы, я застряла в очереди посреди коридора и усиленно боролась со сном. Период европейского бодрствования приходился аккурат на хабаровскую ночь.

      Утомлённый взгляд в поисках пробуждающего толчка вяло скользил по незнакомым лицам и чужому багажу. Чтобы нечаянно не выпасть из реальности, я рассматривала разноцветные россыпи рюкзаков да неровные штабеля стандартных кейсов и по биркам авиаперелётов определяла национальность их владельцев.

      Почти вплотную со мной устроился то ли испанец, то ли итальянец. Смуглый, стройный, темноволосый и черноглазый, он обворожительно пах морем, солнцем, успехом и лучился горячей энергией, не присущей россиянам. Я, слегка продрогшая в каменном отсеке, невольно на неё среагировала. Теснота сблизила нас до некоторой неловкости, позволив мужскому жару беспрепятственно перекинуться на моё тело.

      Смутившись от забытых ощущений, я выронила из рук стрелковые документы. Совсем не нарочно! Мы поспешили поднять бумаги и невольно коснулись друг друга. Захотелось остановить время, побросав на пол всё, что возможно, лишь бы не отдалиться от незнакомца. Ничего подходящего под рукой не оказалось. Сквозь естественную растерянность ко мне пробивалось нечто волнующее, томное, сладкое.

      Первые запоздавшие слова иностранца удивили раскатистой мягкостью, благозвучием и мелодичностью. Это был француз! Не владеющий английским языком, а русским подавно. Какая жалость! Наше знакомство ограничилось лишь именами и фамилиями, но я мечтала его продолжить. Кажется, влюбилась. Как безмозглая девчонка – с полувзгляда. Чарующий дурман спутал мысли, давно нетронутые струны чувственности напряглись, дрогнули. Мелодия страсти зазвучала внезапно, негромко, отчётливо-витиевато и крайне неуместно.

      Про должностные обязанности вовремя напомнил Владимир Иванович. Вслед за решёнными организационными вопросами потекла однообразная череда свободных тренировок. Снова передо мной встали цели, задачи, мишени. Интерес к оружию не потерялся, работоспособность сохранилась. Притяжение француза временным безрассудством вклинилось в расписание стрельб. Я чаще пропадала на чужих рубежах, чем в своей команде.

      Дидье был именитым винтовочником, трудился до седьмого пота, нас крепко объединяло отношение к делу. Случайные и неслучайные встречи наполнились радостными взглядами, благими словами, милыми улыбками и ласковыми прикосновениями. Неделя неспортивных страстей связалась в тонкую цепочку счастливых мгновений.

      Я вспомнила, что за пределами тира есть другая жизнь, в которой мужчина и женщина из разрозненных половинок чудесно сплетаются в неделимое целое. У меня никогда такого не было, вдруг бредово почудилось, что готова ехать за французом хоть на край земли. Взбалмошные мысли превратились в подсознательное согласие покинуть страну, маму, медицину, выучить иностранный язык, стрелять за чужую родину.

      Помешательство оказалось кратковременным и односторонним. Дидье приехал работать и побеждать, его личную жизнь тоже поглотил спорт. Чтобы ненароком не отвлечь амбициозного француза, я притушила любовный пыл и переключила внимание на соотечественников.

      Выездная жизнь сплачивала нашу небольшую команду. С Надеждой, соседкой по комнате, мне здорово повезло. Её натура отличалась мягкостью, миролюбием и коммуникабельностью. Невеликая разница в возрасте тоже явилась огромным плюсом. По вечерам мы душевно чаёвничали и вполголоса болтали обо всём на свете. А по утрам расходились в разные павильоны. И трудились, трудились, трудились.

      Надя много лет выполняла сложнейшие упражнения и перегружалась то тренировками, то выступлениями. Её стрельбы давали мне ценный опыт, но французское шоу не забылось по иной причине. В положенный день розыгрыш медалей начался строго по распорядку. Первые выстрелы раздались сразу после сигнала «Старт!». Несколько минут работа шла размеренно и слаженно, напряжённая тишина разрывалась одиночными хлопками и оружейными залпами. Пороховая дымка повисла в павильоне полупрозрачным облачком, в нём в равных количествах смешались запах победы и проигрыша.

      Подруга завидно выдавала центровые «десятки». Внезапно впечатляющую картину испортила некрасивая «восьмёрка». Надежда на спуск не нажимала, видимо, одна из соперниц перепутала цель. Мишени располагались на расстоянии пятидесяти метров от стрелков, а друг от друга совсем рядом. Слегка отвлёкся, не досмотрел - и в близлежащий сектор угодил.

      Судьи приостановили путаный финал, ассистент отправился выяснять кто прав, кто виноват. Его силуэт неторопливо мелькал на горизонте, наполовину прикрываемый огромными целевыми щитами. Периодически мужчина нагибался и вовсе исчезал из вида. Вынужденная пауза нервировала организаторов соревнований, участников и болельщиков.

      Главный распорядитель поспешил продолжить упражнение, некоторые спортсменки среагировали на команду мгновенно. Вслед за грохотом выстрелов раздался дикий вопль: ранили замешкавшегося ассистента. Что тут началось! Паника разбухала как на дрожжах, всем приказали оставаться на местах. Меня сковало оцепенение, Надя с рабочей позиции истошно кричала: «Не я!». Судьи и тренеры побледнели и обильно покрылись потом.

      Медики стремглав побежали к пострадавшему, ему навылет прострелили бедро. Мигом приехала «Скорая», вслед за ней появилась полиция. Опросы-допросы заняли часа два. Блюстители порядка дотошно убеждались, что драма разыгралась по воле случая. Служебная невнимательность чуть не обернулась смертью.

      Меня трясло от увиденного и услышанного. Представляю, каково было Надежде. Мы поздно вернулись в гостиницу и до кромешной темноты не могли успокоиться. Я почти не спала, внутренняя тревога пружинила, слегка затихая и вновь нарастая. Не уходила, подлая. А утром на рубеж отправляться...

      Стартовый день не задался с самого начала. На свободной тренировке монитор не высвечивал попадания, будто я в стену стреляла. Владимир Иванович расценил хорошие выстрелы как промахи. Вмешательство в настройки пистолета не помогло. Когда обнаружилась поломка компьютера, технику оперативно заменили, тренинг продолжился.

      Утомлённая физически и морально, я слишком долго пристреливалась и потеряла спортивное чутьё. Соревновательное упражнение выполнила неуверенно, едва успев закрыть проигрышные "восьмерки" спасительными "десятками". Главный тренер огорчённо разводил руками, многозначительно вздыхал, однако сильно меня не укорял. Самой было противно.

      Финал давал слабый шанс на призовое место. Я с натугой отыгрывалась вплоть до заключительного сигнала: то дрожала от страха перед неудачей, то обретала краткое равновесие между желаниями и возможностями. Очки на серебряную медаль собрала в последние минуты благодаря оплошностям других спортсменок. Их спокойствие тоже имело предел.

      Я устала, очень устала. Награждение облегчения не принесло. Медалисты, как полагается, попали в центр внимания, немного побыть с Дидье в сторонке не вышло. Наши команды расположились в разных углах широченной площади, отрыв от родного коллектива был недопустимым.

      Француз выиграл всё, что хотел, и пребывал в заметном издалека эйфорическом возбуждении. А меня в ответ на перенапряжение сдавил жёсткий телесный дискомфорт, лучшие мгновения безнадёжно испортились. Я принимала поздравления вежливо, но неохотно. Вина за неоправданное доверие засела в сердце остренькой занозой. Вытащить её сразу не хватило сил – повезла домой вместе с путёвкой на Чемпионат Мира. Два призовых места стали законным пропуском к следующим соревнованиям.