Командиром 1-го взвода был лейтенант Шакуло Петр Сергеевич, а 3-м взводом командовал лейтенант Гаврилов (забыл, как его звали). Командира пулеметного взвода в роте не было – убыл после тяжелого ранения. Старшиной роты был Василий Блохин, бывший моряк Тихоокеанского флота. В роте были санинструктор Сафронов, ротный писарь Бараковский, а также снайпер, здоровый казах, Джамбул. Заместителем командира батальона по политчасти был капитан Герштейн Абрам Ефимович, а заместителем комбата по строевой части – старший лейтенант Бурков Максим Тарасович, погибший 16.01.1945 г. Второй мотострелковой ротой командовал лейтенант Гулик Афанасий Никитович, а 3-й ротой – лейтенант Григорьев Юрий Алексеевич, ставший в мае 1944 года начальником штаба батальона.
В роте старшина Блохин познакомил меня с помкомвзвода старшим сержантом Сабаевым и ординарцем. Вечером того же дня мы выступили для занятия боевых позиций, чтобы с рассветом атаковать немцев. У меня не было ни оружия, ни даже саперной лопатки. Ночью нас, трех офицеров роты, вызвал командир роты Титов и поставил задачу на наступление. Командиров взводов я плохо запомнил в темноте, а они меня также. С рассветом рота развернулась в цепь и вместе с двумя другими ротами батальона быстрым шагом стала продвигаться к высоте, не имея понятия, есть ли на ней противник. Это было мое первое крещение боем. Уже не на учениях – здесь фронт, и впереди враг. С этой высоты противник и открыл сначала пулеметный огонь, а затем обрушил на нас плотный огонь минометов. Я, как на учениях, скомандовал солдатам: «Вперед бегом» – и сам тоже побежал, как на занятиях. И вдруг впереди меня моих бойцов не оказалось. Слышу сбоку из оврага голоса, зовущие меня в этот овраг, где уже укрылись бойцы роты и моего взвода. Стали окапываться. А у меня даже лопатки не было, как и оружия – ни пистолета, ни автомата, все это я получил дня через два. Справа от меня один боец уже выкопал ячейку лежа, и я у него попросил малую саперную лопату, немного поковырял землю и набросал бруствер. Отдал этому рыжему лопатку и спрашиваю его, кто он такой. Он ответил мне, что он командир взвода первой роты лейтенант Петр Шакуло. Я его видел только ночью и теперь, днем, не узнал. Так Петр Шакуло стал моим лучшим другом на всю войну и до самой его смерти в 1988 году.
С наступлением темноты мы покинули овраг и окопались на ровном месте, против этой высоты, стараясь замаскировать свои окопы-щели как можно лучше от авиации и наблюдения противника. Ночью мы получили команду снова атаковать противника, обороняющего высоту. Атака ночью своеобразная, сложная и требует тесного взаимодействия всех подразделений батальона и даже отдельных бойцов роты, требует смелости и бесстрашия. В начале атаки все шло нормально до тех пор, пока мы не достигли проволочного заграждения и рота не залегла перед ним. Как преодолеть заграждение? Ножниц для резки проволоки нет. Допустим, несколько солдат вместе со мной проникли бы ползком под колючий забор. А как же остальные? Будут ли преодолевать заграждение? В темноте не видно. Помогут ли они мне или я им – это главное в ночном бою. Я не знал, как быть, и пополз искать Шакуло и Гаврилова, командиров взводов роты. Немцы сильно освещали местность ракетами, и мне удалось их найти. С ними был также лейтенант Чернышов Николай Константинович, командир взвода из 2-й роты батальона. Все вместе мы решили отойти на прежние позиции.
Доложив, что не смогли выполнить задачу, мы вторично получили приказ командира роты овладеть траншеей противника. Подать команду голосом – значит вызвать огонь противника на себя и солдат, лежащих рядом со мной. Немцы и так вели страшный пулеметный фланговый огонь ярко светящимися в темноте трассирующими пулями. Мы подготовили бойцов к новой атаке и с командирами взводов обсудили, как лучше выполнить приказ. Я обратил внимание, что два бойца из взвода, казахи по национальности, не ходили в атаку, а остались в окопе. Я их строго предупредил, что за трусость их могут строго наказать. Между прочим, в дневной атаке отстал от взвода и мой помкомвзвода Сабаев, заявив, что у него разболелся живот. Это был единственный случай, когда я пригрозил солдату расстрелом: «Если еще раз такое повторится, я тебя пристрелю». Сабаев меня понял, и во второй, ночной, атаке я поручил ему проверить окопы взвода и, если кто в них остался, послать в цепь и быть во взводе самому. Приказ он выполнил, и живот у него больше не болел.
Вторая атака тоже прошла неудачно. Правда, немцы в этот раз обнаружили нас только под самой проволокой. Они забросали нас гранатами и открыли пулеметный огонь. Одна граната разорвалась около меня, но в горячке боя я тогда не обратил на это внимания. Затем немцы открыли минометный огонь, не побоявшись, что могут ударить и по своим. Опять нам пришлось с потерями вернуться на свои позиции. Моя пилотка была порвана, я обнаружил, что ранен в голову осколками гранаты, и Сабаев перевязал мне голову
Свободное копирование
