Родился я 20 июля 1923 года в Москве, в доме номер 77 по улице Ф.Энгельса. Отец мой, Иван Васильевич Бессонов, приехал в Москву в 1908 году пятнадцатилетним деревенским парнем. Хотя он и не получил практически никакого образования, ему все же удалось устроиться в лавку, а со временем выбиться на должность приказчика (продавца) и даже старшего приказчика. В 1915 году отец женился на моей маме, Ольге Павловне, коренной москвичке. В 1916 году родилась дочь Елена (Леля мы ее звали), и в этом году отца призвали в армию, прослужил он до Февральской революции и был уволен из армии в начале 1917 года. После Великой Октябрьской революции отец работал в госучреждении до выхода на пенсию в 1960 году. Мама, родившись в Москве, окончила три или четыре класса сельской школы, после чего ее отдали в учение в портновскую мастерскую в Москве. Она не любила вспоминать этот период своей жизни. Как рассказывала мама, это был каторжный труд. Надо было вставать в 5–6 часов утра, растопить печку, сварить чай для мастеров, после их трапезы помыть посуду, убирать комнаты и мастерскую. Такие ученики, а их могло быть несколько, только через несколько лет приступали к профессиональной учебе, поскольку хозяину было выгодно содержать малолеток почти задаром. После приобретения профессии портнихи мама устроилась на работу в более престижную мастерскую на Кузнецком Мосту и стала получать приличную по тем временам зарплату – 37–40 рублей в месяц. В 1913-м выйдя замуж за моего отца, родила четверых детей и стала домохозяйкой.
В 1915 году родители снимали квартиру в доме, в котором мне предстояло родиться. Это был чисто московский дворик, окруженный высоким забором.
По улице Ф.Энгельса таких двориков было много, и назывались они по имени домовладельцев: Крушинских, Решеткиных, Масловых, Петрусинских и пр.
У нас во дворе стояло три деревянных дома, два из них хозяйка сдавала за приличную плату, в третьем доме жила сама со своей семьей. К ее дому был пристроен каретный сарай с конюшней. Все дома были одноэтажные, с печным отоплением, без водопровода и канализации: уборные с выгребными ямами были в сенях домов. За водой ходили на улицу к водонапорной колонке. Во дворе был хозяйкин фруктовый сад: яблони, вишни, малина, крыжовник.
После Октябрьской революции дома у хозяйки отобрали, и отец стал платить значительно меньше за занимаемые нами две комнаты по 12 кв. м каждая. Кухня же была общая с соседями, которые также занимали две комнаты. Русская печка отапливала наши две комнаты и одну у соседей. Зимой к утру температура в доме падала до 13–15 градусов.
Обед, т. е. вообще пищу, разогревали на керосинках и примусе, на нем же кипятили чай, ибо печь, а затем дровяную плиту топили только один раз в сутки. Газ в дом провели только после Отечественной войны, и дровяная плита была заменена газовой. Остальные удобства остались прежними, их вернее назвать следует неудобствами.
Свободное копирование
