Изидор Изу, сегодняшний «леттрист», «буквенник», старался доказать (в 1955 году), что Хлебников был просто-напросто «славянским футуристом, переводившим на свой язык буквы из поэм Маринетти». Здесь заключено неоспоримое недоразумение: «славянские футуристы» не были футуристами Маринетти. Термин «футуризм» мы не приняли в те годы как обозначение литературного направления или художественной школы. Этот термин нам понравился, и мы его приняли в его примитивном, переведенном на русский язык смысле: искусство «будущего», искусство, ищущее новых форм. Только и всего. В русской поэзии футуризм как движение, вытекавшее из итальянского футуризма, не существовал. Термин «футуризм» символизировал для нас лишь разрыв с пережитками и традициями, иными словами — скачок в будущее . Слово «футуризм» не обозначало для нас никакой программы, никакой определенной эстетики.
Больше того: идеологическая, эстетическая и структурная программа итальянского футуризма подняла в нас решительную оппозицию, и мы встретили Маринетти в России в 1914 году волною брани, главным автором которой был именно Велимир Хлебников с его нашумевшей листовкой «Против Маринетти!». Это, разумеется, не помешало нам принять Маринетти со «славянским гостеприимством», так как наши нападки доказывали прежде всего наш большой интерес к его личности и к его артистической индивидуальности. Я очень хорошо помню две или три ночи, проведенные в компании с моими друзьями, русскими поэтами и художниками, футуристами и нефутуристами, в подвале «Бродячей собаки» (наш тогдашний петербургский главный штаб) вместе с Маринетти, который до изнеможения читал нам по-французски (а не по-итальянски), иллюстративно жестикулируя, свою поэзию, достаточно изобразительную и настолько звукоподражательную, что ее можно было понимать без переводчика.
Ошибка Изидора Изу кроется здесь. Впрочем, по-нашему, Изу тоже футурист, в особенности когда читаешь его следующие строки: «В его произведениях замечается, — говорит он о самом себе, — устрашающее лицо его неизвестного Искусства… Только время или — иначе говоря — только порыв новых поколений в поисках неиспользованных путей — сделает однажды молодого чужестранца Изу столь же значительным, как сегодняшний Пикассо».
Споры, определения, теории…
«Что хочет сказать определение ? Оно не говорит ничего… Нужно жить жизнью произведения искусства, а не определять . Поэзия не имеет ничего общего с определениями, даже эстетическими. Пикассо никогда не мог объяснить кубизм. Он его создал, он его прожил» (слова французского писателя Макса Жакоба).
В 1916 (!) году Жан Кокто писал:
Эо из ию иэ
Э э иэ ио иэ
Юи юи ио иэ
Аэоэ иаоэ
Оя у аоэ…
Но за два года до этого, в 1914 году, Хлебников опубликовал в «Изборнике» следующие строки:
Ио, иа, цолк,
Ио, иа, цолк.
Пиц, пац, пацу,
Пиц, пац, паца,
Ио иа цолк, ио иа цолк…
Впрочем, не желая быть пристрастным, я приведу выдержки из книги И.Сахарова, вышедшей сто двадцать девять лет тому назад : «Сказания русскага народа» (СПБ., 1836). Вот — из «Песни ведьм на Лысой горе»:
А.а.а. — о.о.о. — и.и.и. — э.э.э. — у.у.у. — е.е.е.
ио, иа — о — ио, иа, цок, ио, иа,
паццо! ио, иа, пипаццо!..
Литературные корни Хлебникова восходят также в известной степени к поэзии Николая Языкова (1803–1846).
В 1945 году мы читали у Изидора Изу:
Жамбалеээ
Ньюфлейофах о лефа
Жааахеээ
Жеуфха вахеээ…
И — у Сахарова, на сто девять лет раньше:
Эшохомо, лаваса, шиббода
Зоокатема, зоосуома
Чикодам, викгаза…
В 1919 году Хлебников писал: «В учении о слове я имею частые беседы с  — Лейбница… В последнее время перешел к числовому письму , как художник числа вечной головы вселенной, так, как я ее вижу, и оттуда, откуда ее вижу».
И — Изидор Изу, в 1950 (!) году: «Следует использовать числа, которые могут немедленно влиться в буквенные объединения… Благодаря введению чисел в гамму можно точно вписать новую звучность… Буквы вызвали во мне страх, когда идеальная алгебра туберкулезным кашлем обрушивалась на меня:
арв зеФ БРу нд
1—7—г (абв) =
и 12–15–др. гаи! —»
В целом: следует ли говорить о плагиате? Нет. Тем более что сам Изидор Изу нас заверяет, что «типы, как Пикассо, Малларме и т. д., то есть — подлинные творцы, никогда не плагиируются, ими заражаются и продолжают их искания».
Свободное копирование
