В Исакове, встречающие помогали нам выбраться из вагона со всем нашим скарбом. Их было, как правило, двое, один взрослый и кто-нибудь из подростков-добровольцев, пожелавших поскорей увидеть москвичей.
Меня полусонного вытаскивали на свет Божий и несли к подводе. Увидев телегу полную пахучего сена и фыркающую лошадь с мягкими, как бархат, губами, я сразу оживлялся и окончательно просыпался. После экспресс обмена деревенскими и московскими новостями, все усаживались в телегу, и начинался 2-х часовой путь к заветным местам. Дорога шла по сельскому просёлку через поля и перелески. Проезжали и несколько деревень. От Исакова до берега Угры было около 12 км. Ехали неспешно, лошадку никогда не гнали, поэтом-то и дорога занимала не менее 2-х час. Подъезжали мы к Угре со стороны Антипино, по левому берегу, а Мухино располагалось на правом берегу. Способ переправы зависел от уровня воды в реке. Километрах в полутора вверх по течению реки был, так называемый, «Косой брод». Он действительно шёл наискось течению реки, которая в этом месте имела значительное расширение и разливалась мелководным шивером, или перекатом, с каменисто-галечным дном. При самых благоприятных условиях, вода в этом месте не превышала высоты ступицы колеса. А иногда, доходила лошади до брюха, и тогда можно было запросто подмочить заднее место. Но на это шли сознательно с целью экономии времени. Если же уровень воды был больше, то выбирали более длинный и волокитный путь. Ехали на Антипино, спускались с высокой горы по очень крутой дороге, настолько крутой, что приходилось вставлять палки в колёса телеги, чтобы лошадь не понесла. С телеги все сходили и шли сзади, оставался один возница. Лошадь шла очень медленно, удерживаемая вожжами и палкой в колесе, но, не смотря на все эти меры, телега так напирала, что хомут съезжал по шее лошади до самых ушей. Недаром все местные жители называли эту дорогу «чёртов спуск». Крутой участок дороги был около 70-80 метров, потом метров 100 ровной дороги по самому берегу реки и на этом дорога кончалась. Всё выгружали из телеги и начинали кричать на противоположный, мухинский, берег, чтобы прислали лодку. По Угре ходили только на плоскодонках, управляемых шестами. Из-за сильного течения, на вёслах по Угре, во всяком случае, в этом месте, ходить было невозможно. Переправа обычно происходила в два приема. С первым рейсом отправлялись мы с Шурой с небольшими пожитками, а со вторым, наши встречающие перевозили всё остальное. Переправлялись мы на небольшой пляжик. Взбирались на крутой берег Угры, и попадали на зелёный береговой деревенский луг, поросший травой-муравой с включением ромашки, вездесущих одуванчиков, цыкория, клевера и ещё какого-то разнотравья. Всё, что я вспоминаю и о чём пишу, это мои совокупные наблюдения, ощущения и переживания за период 1934-1941годов.
