Но помещения самого института наполовину были заняты военным госпиталем. На костылях ковыляли люди, у многих пустые рукава засунуты за пояс, головы в чалме из грязных бинтов. Война втягивала в свою разинутую кровожадную пасть молодых и здоровых парней и мужчин в новеньких шинелях и блестящих портупеях. А если возвращала их, то несчастными калеками, множившими толпы нищих в кабаках и на перекрестках улиц. Вместо с ними ползла молва, удушливая и черная, словно чад. Она проникала в дворы и дома, в одурманенные головы людей, заставляя их шептать страшные слова или оскорблять кого-то затейливой руганью...
- Богамать.., Александра Федоровна спит и видит, чтобы мы замирились с немцами - кровь-то одна. А царь знай меняет министров: Горемыкин, Штюрмер, Трепов, Голицын..
А наш брат солдат гибнет. Немец вон удушливые газы пускает, англичанин придумал какую-то новую машину - танком называется, а наши генералы только и знают одно - в штыки!..
В госпитале я отыскал свою тетку - сестру милосердия, приехавшую с фронта. От нее наслушался всевозможных рассказов об ужасах полевой медицины. Но она была недовольна своим перемещением и ругала врачей, сестер за то, что они тут, в тылу, заботятся только о своем благополучии да романы заводят. Через некоторое время тетка снова уехала на фронт, успев включить меня в группу студентов, добровольно ухаживающих за ранеными. Мы помогали медицинскому персоналу, писали для раненых письма родным.
Как-то во время моего дежурства старшая сестра дала мне неожиданное поручение. В госпиталь прислали шесть билетов в театр, и требовалось сопровождать раненых на спектакль.
Одетые в солдатскую форму, раненые едва передвигались, но мы все-таки добрались до театра, где я узнал, что сегодняшний спектакль - онера "Риголетто", который ставится с благотворительной целью, а в главной роли знаменитый певец Собинов.
Наши места оказались на самом верхнем, третьем ярусе, далеко от сцены. Второй ярус тоже был занят солдатами, и лишь где-то внизу, в партере, сидели нарядно одетые дамы и господа.
Первое действие прошло в тишине. Содержание оперы для солдат оставалось непонятным: было плохо видно и слышно. Поэтому, когда закрылся занавес, второй и третий ярус ответили гробовым молчанием, лишь в партере прозвучали негромкие аплодисменты. Перед вторым действием некто в черном фраке вышел на сцену и объявил:
- Солист его императорского величества Леонид Витальевич Собинов доводит до сведения уважаемой публики, что он себя чувствует нездоровым, но будет продолжать петь...
Собинова я слышал первый раз, и пел он, па мой взгляд, отлично: редкостный, серебристый, необыкновенной чистоты и тембра тенор. Леонид Витальевич был украшением русского оперного искусства. Арию герцога од исполнил так превосходно, что все присутствующие (в том числе и солдаты второго и третьего ярусов) наградили его бурными, продолжительными аплодисментами.
Опера "Риголетто" стала памятным эпизодом моей студенческой жизни в Петрограде. Впоследствии я слышал Собинова в Москве, в Большом театре. Вокально-сценический талант Леонида Витальевича высоко оценила новая рабоче-крестьянская власть. В 1923 году ему было присвоено звание народного артиста республики.
