17-е. Немцы снова атакуют Сталинград. Надежд на Второй фронт, очевидно, нет. Таким образом, англичане идут на то, что немцы к весне усилятся за счет резервов, захваченных стран!.. Любопытно, чем все это кончится.
У нас в доме до сих пор нет дров. Проектировали погрузить дрова для нас на троллейбус, доставить их до Пушкинской площади, а оттуда носить к нам во двор, но для этого надо было послать мощную группу жильцов дома для погрузки этих бревен. А у нас — и мало людей, и все они, гл. обр., престарелые и больные женщины. Так что до сих пор ничего не вышло. У нас около двух куб. м имеется, да еще немного можно будет взять у Коваленских. Думаю, что при экономии этого хватит до января. А дальше речь будет идти о мебели и книгах! В столовых питание ухудшается. В литерной (особой) столовой Союза писателей из 170 человек оставили только 60. В. Жданов меня уверял, что видел меня в списке 60, чем я был крайне удивлен, но оказалось, что рядом висел список тех, кто не внес для Красной армии теплые вещи, и там я действительно был. В Институте Горького сотрудникам однажды выдали по литру мясного бульона, и тем дело пока ограничилось.
Картофель стоит 65 рублей килограмм, масло — 700. Очень большие строгости с проездом — нужно на каждый раз иметь разрешение начальника милиции города Пушкино. Еще не знаю, как Соня завтра выедет из Пушкина! Фонд дал мне туда бумагу, что у меня дача, библиотека и прочее, но начальник милиции все же не дал постоянного разрешения. Вообще вряд ли эта зима будет нормальной в смысле быта, даже если ее <Москву> не возьмут немцы. Вчера, например, весь фил. факультет МГУ, вместо того чтобы слушать лекции, был послан разгружать баржи с дровами. Это — опасный симптом. Оля вернулась мокрая, грязная и расстроена невероятной бестолковостью организаторов работ.
Свободное копирование
