Июль
10-е. Жаркие дни. Немцы у Воронежа. Москвичи в расстройстве. Но я не вижу даже при их <немцев> предельном успехе — победы для них. Они слишком спешат, и призрак Амьена идет за ними. Англичане ничего не делают. Мне нравится эта самоуверенность. И мысль о том, что где-то люди умирают и из жизни человек за человеком уходят быстрее, чем я успею выписать букву на этой страничке, — стала настолько привычной, что уже не рвет за сердце, может быть, потому, что и я внутренне готов к этому.
Мехлиса сделали корпусным комиссаром за провал Керчи, а начальником ПУР РККА сделан Щербаков. Я уверен, что он был бы у меня денщиком! …Странный подбор людей, и потом, если снимать Мехлиса за Керчь, то кого же снимать за Украину, Белоруссию и т.п.
Мобилизация всех до 50 лет и комсостава до 60 лет. Берут — одноглазых, заик. Боюсь, что скоро и я буду командовать эскадроном.
В родильных домах рождаются дети в 4—5 фунтов и почти все умирают, а если и рождаются живучие, то матери, боясь невзгод, стараются их уморить. Вероятно, после войны придется издать декрет о многоженстве.
Жизнь потрясающе нелепа. “Душа остыла навсегда, в ней нет ни дьявола, ни бога. — Из ниоткуда в никуда легла бесцельная дорога”.
Свободное копирование
