7-е. Слухи о взятии Харькова очень упорные. Рассказы о голоде в Ленинграде: люди умирают на улицах, на кладбищах штабеля трупов. По квартирам ходят — собирают умерших. Трамваи, машины стоят брошенные на улицах. Говорят, что Ленинград продержится еще всего три недели. Если здесь многое и выдумано, то все же жутко. Говорят, что в Ленинград везут по Ладожскому озеру продовольствие на оленях, а оленей также съедают. За буханку хлеба отдают золотые часы, беличью шубу. Сегодня писал некролог Свирскому экспромтом для “Литературной газеты” (“Литература и искусство”). Примчался сотрудник: идет в печать номер, нет некролога. Готовлю доклад для пушкинского вечера. С пищей неважно и все хуже. В столовой писателей не дают детям обеда, хотя их всего 40 человек. Обещают давать в марте. Усиленно готовят газоубежище, что будет весной — сказать трудно. Вообще выхода, в сущности, нет, в лучшем случае компромисс, да вряд ли он возможен. Все больше возможен успех японцев. “И желтым детям на забаву даны клочки твоих знамен” — становится все реальнее. Ученых освободили из армии, и Белкины опять доценты. Начал работу университет, но я не могу туда ездить.
Свободное копирование
