За отсутствием в нашем городе ссудных касс, беднота частенько принуждена бывает прибегать к ростовщикам, ремеслом которых у нас занимаются очень многие, и не только простые граждане, но и лица благородного звания. Но, по крайней мере, крупные ростовщики если и берут со своих жертв неимоверные проценты, то, в сущности, почти никогда не поступают так нахально-бесчестно, как упомянутые мною маклаки-барышники, которые ведут свои дела преимущественно с мастеровыми и рабочими, принимая от них разную, иногда последнюю одежду, и выдавая им копеечные ссуды. Не говоря уже о том, что за выданный под какой-нибудь залог полтинник они не возьмут меньше двугривенного процентов за одну неделю, они часто совсем не возвращают вещей, если последние представляют стоимость При этом они всегда избегают ответственности потому, что принимают вещи и дают деньги где-нибудь за углом один на один.
Между уличскими торговцами, особенно так называемыми холщевниками, скупающими холст, пряжу, лен и пр. произведения, с давних времен существует особенный разговорный язык называемый «масовским». Хотя этот язык далеко не полный, во все-таки говорящие на нем могут объясниться между собою так, что их разговор для других будет не совсем понятен.
Мне еще в детстве очень часто приходилось слышать разговоры на этом языке, но я запомнил лишь очень немногие слова, да и их на чужбине скоро забывал.
На этот же раз мне вздумалось не то что выучить масовский язык, а записать все существующие в нем слова, с намерением доставить это кому-нибудь из филологов как материал. Но при моем положении мне трудно было этого добиться. Даром со мною заниматься никто не хотел, а заплатить, или по крайней мере угостить за подобное занятие, у меня не было средств.
Наконец случай мне помог. Однажды я встретился с купцом И.И. Пивоваровым[1], с которым мой отец более двадцати лет ездил торговать по ярмаркам, и попросил его сообщить мне все, что он знал из этого оригинального лексикона. Пивоваров отнесся к моей просьбе благосклонно и, не брезгуя мною, приглашал иногда с ним попить чаю и тут же сообщал мне известные ему масовские названия. Таким образом я собрал от него более четырехсот слов, из которых чуть не половина относилась к названиям чисел и денежных знаков.
По возвращении в Петербург этот тощенький словарь я при содействии Ариста Аристовича Куника[2] доставил Я.К. Гроту[3], который намерен был поместить его в областной словарь.
Свободное копирование
