14 окт[ября]
"Рафаил, митрополит Алеппо и Александретты" -- волнует имя да и дальне-легендарные места служения.
Стоит на возвышении, в тяжелой ризе, золотой митре. Черные огромные глаза, южно-черная борода, голос высокий и красивый, арабский, греческий язык, малопонятные, но гармоничные слова -- только по временам гортань востока, а напев и ритм нам близкие. "Кири элейсон!" {"Господь милостивый!" (гр.).} Этот возглас, ведь, и в катакомбах, на служениях -- наверное, почти такой же голос восклицал.
Митрополит спокоен, сдержан, крепковат, он больше удален от нас, чем наши иерархи, это иной мир, еще древнейший, и для нас даже загадочный. В Киеве, пред такими же митрополитами, стояли некогда наши чубатые князья, вздыхали, удивлялись...
Да, и мы вздыхаем. Больше живешь, больше видишь -- больше удивляешься, и больше чтишь. Спокойные, серьезные, иногда грустные проходят Владыки через наш мир. Какая строгая, чистая жизнь! Направлена на великую цель. В ней ничего нет мелкого и дребезжащего. Она пронизана духовностью, медлительною важностью, делом и служением... Все люди -- странно-далеки, и странно-близки. Не по-человечески близки, далеки прохладным воздухом, отделяющим. Владыки эти некоторый укор миру. В их медленных движениях мир должен чувствовать свою неправоту.
Мне неизвестна жизнь митрополита Рафаила. Должно быть, никогда и не узнаю. Сказано лишь было: едет он из Сирии в Южную Америку, проездом, среди моря дел, в знак братства с нашей церковью отслужил Литургию, на которой в первый и, наверное, в последний раз мы его видели. Из Сирии в Южную Америку! Не зря. Но "зря" и пустяки -- это наша жизнь. Их же обращена к Вечности. Там пустяков никаких нет.
Свободное копирование
