authors

1427
 

events

194062
Registration Forgot your password?
Memuarist » Members » Nikolay_Chernishevsky » Чернышевский. Дневник - 4

Чернышевский. Дневник - 4

14.07.1848
С.-Петербург, Ленинградская, Россия

 14 июля 1848, среда, 11 1/2 ч.-- Не нашедши вчера в университете письма, я думал, что позабыли послать; ныне в 9 1/2 час. говорят мне: "Вас спрашивает солдат". Я думал: Фриц за тем, не нужно ли сапог, выхожу -- университетский сторож; я думал: требование в университет, как тогда, когда требовали взять назад бумаги, сердце дрогнуло, -- нет, посылка на 25 руб. сер., почта опоздала; я дал ему 20 коп. сер. В 10 3/4 в почтамт, где я был один, тотчас получил и воротился поэтому раньше, чем сказал сестре, как всегда говорю, когда ворочусь, -- главным образом для того, чтоб, если придет Вас. Петрович, так она б сказала и удержала его подождать, хотя не высказывал ей это; прочитал письмо в почтамте -- там о смерти Олимпа Яковлевича отца,-- итак, это письмо должно быть известно Ивану Гр. и Любиньке, да и без того трудно утаить, потому что Любинька раз заметила, что обещались писать со следующей почтою; что делать? Сначала думал показать с деньгами и сказать сестре: "Как хотите, если хотите -- отдам деньги, но мне хотелось бы купить Гете, который продается весьма дешево, за 15 руб. сер.", -- и взял бы Гете у Василия Петровича[1]. После решился, идя дорогою, не заходить теперь к Олимпу Яковл. в типографию, как думал утром, потому что на мне был старый сюртук и брюки, а зайти вечером на дом. После передумал: не буду им показывать письма ныне, а завтра утром пойду как будто бы в университет за письмом, а сам к Олимпу Яковл., скажу и ворочусь оттуда с письмом, как будто бы только [что] получил, а сам ночью подделаю письмо и вложу в один из старых конвертов, где числа на почтовых штемпелях стерлись; спишу из письма все, кроме 5 строк о деньгах. Это оставалось до 11 час.-- мысль подделать письмо.

 После, когда стал в 11 час. готовиться подделывать, лень много копировать сквозь плохую бумагу, несходство в формате бумаги, на которой писано письмо, и той, которая у меня, боязнь, что заметят странность и какую-то необыкновенность почерка, что тем легче, что перо починить как следует нечем (и действительно, снимок 5 строк, которые должно зачеркнуть, вышел дурно), подали мне мысль показать это письмо, только зачеркнуть 5 строк, где говорится о деньгах, и сказать, что это зачеркнул папенька, как это часто довольно бывает: верно писал, чтобы я в чем-нибудь переменился, не подавал повода к огорчениям и был благоразумнее, а после передумал и вычеркнул; а теперь думаю сказать на себя, что это я вычеркнул, потому что не хотел этого показать Олимпу, к которому заходил я с тем, чтобы показать письмо, и от которого должен ожидать, что он станет читать все под ряд. Конверт найду другой.

 Это письмо тронуло меня, потому что показывает такую нежность со стороны их, -- пишут теперь, что Палимпсестов приехал, потому что знают и предусмотрели, что это интересует меня; маменькино письмо дышит нежностью -- мне стало себя немного совестно.

 Придя домой, сел за дело; они сидели и болтали, я вместе с ними и несколько раз едва было не проговорился то о смерти Ол. Як. отца, то о Богдане Христофоровиче и Марии Дмитриевне, то о Вареньке -- проклятая болтливость. В 9 часов пошел сказать о деньгах Василию Петровичу.

 Да, перед обедом, когда Ив. Гр. ушел в сенат, а я уж воротился, Любинька спросила, почему Лободовский вообще не так часто приходит и не сидит у меня так долго, как прежде. Я ей сказал: во-первых, потому, что, может быть, это стесняет их, а во-вторых, потому, что здесь разговор связан; она сказала, что я оскорбляю ее, когда думаю, что мои гости могут обременять их, скорее ихние меня, тем более, что Ив. Гр. и не занят ничем.

 Итак, я пошел к Вас. Петр. У него готовился чай, -- они пьют в 9 час. обыкновенно, а не в 8, как при мне, это я узнал только вчера, пришедши к ним первый раз в это время; у него тесть и Пелагея Васильевна. Я ему сказал на ухо о деньгах и сказал, что мне сидеть некогда; он говорит: "Я провожу вас" (верно сердце переполнено, хочет излиться), чего обычно не говорил; тотчас встали. Тестя просил подождать и пить чай, тот обещал. Мы дошли почти до конца их линии, потом воротились; на полдороге попался тесть и Пелагея Васильевна: рассердились верно- и не стали дожидаться, а между тем времени прошло только 4--5 минут. Он дорогою говорит: "Я расстроен, право, снова уйду".-- "Что же?" -- "После, теперь я огорчен". Через минуту стал говорить: "Это такие пошлые люди, каких я еще никогда не видел: сердятся, что я горд; сплетничают, все слова перетолковывают, шпионничают, где я бываю, -- думают, что я по трактирам; сердятся, что я знаком с молодежью (верно говорили что-нибудь про меня дурное и это его рассердило, как раньше огорчался тем, что Надежда Егоровна на слова его: "завтра будет Залеман", который до этого времени был только раз у них, сказала: "ну, уж твой Залеман-то"). А между тем обкрадывают со всех сторон: теплый салоп Надежды Егоровны взяли -- и пропал; большой самовар тоже, а маленький самовар худой, поэтому Вас. Петр, говорит, я хотел переменить его с придачею медной посуды, которой было много, на новый, хвать нынче, -- ее нет, один кофейник; чай и сахар таскают постоянно; ныне были 12 человек, хозяйничали, распоряжались, смерть и только, а между тем деньги у них есть, добро бы не было; пошил себе тесть новое платье, -- видели, как разрядился, и пришел показывать, красуется, велит смотреть, как будто насмехается" (что его задело это, я видел еще вчера, когда в разговоре он говорил, что у своего отца не грех украсть, "а тебе, вот, Надя, можно -- у твоего есть деньги, -- смотри, каким франтом разрядился"), "это выводит из терпенья, -- и молчать? или высказать?"

 Я готов был отвечать, что лучше молчать, как он толкнул меня: перед нами стояли тесть и Пелаг. Вас. Он просил воротиться, она не захотела, хотя я обещался проводить; он хотел, но когда я вышел, его еще не было и верно не придет, потому что рассердился на меня. Я взошел снова к ним, через несколько минут вышел и, идя дорогою, передумывал, не лучше ли сказать тестю, что понимают его, иначе это не будет иметь конца, и он решительно испортит отношения Надежды Ег. к Вас. Петр.; высказать -- и без Надежды Егор.; а после передумал: нет, лучше при ней, если только чувствует, что достанет терпения выдержать и не наговорить ругательств, потому что, если это будет без нее, ей насплетничают про этот разговор бог знает что, лучше пусть видит сама его благородство.

 Сказал ему, что говорила мне Любинька о нем, только ее слова приписал Ив. Гр., что отчасти справедливо, потому что она верует в него и верно хорошо знает, что это не против него будет. Пришедши домой, молол глупости, как дурак, хотя было вовсе не весело, -- правда, не было слишком большого и томления, да ведь зто бывает редко. Завтра в 10 1/2 выйду к Ол. Як. и буду до 11 1/2у него; скажу, был в университете; в 5 часов хотел придти Вас. Петр., которого, как теперь вижу, более всего действительно удерживало опасение быть неприятным гостем, а меня тревожило, что он не бывал, думал, что это оттого, отчего я не бываю, напр., у Александра Федоровича.

 С каждым новым свиданием я вижу в нем все более и более. Это странный человек, какого еще нельзя найти, человек великий, благороднейший, истинно человек в полном смысле слова.

 Да, совесть как будто говорила, что не должно обманывать так сестры и скрывать деньги, да нельзя: человек так устроен, что ему ничего нельзя сказать серьезного, а не пошлого: тотчас, во-первых, поймет не так, во-вторых, выведет бог знает какие следствия, в-третьих, сделает бог знает какие предположения, в-четвертых, разболтает; а домой, подумал, не написать ли о Вас. Петр, и дружбе моей с ним, только не о финансовых делах, и не входить в большие подробности о нем, потому что, известное дело, не так поймут и не так станут смотреть.

 Вчера был случай, доказывающий, что мною, однако, не слишком пренебрегают и что говорить свое мнение не всегда бесполезно. Ив. Гр. говорил, что пойдет купить чаю и сахару и лучше в маленьких магазинах, потому что дешевле; он был в этом уверен довольно твердо. Я сказал, что в больших дешевле и лучше, напр., у Белкова и Чаплина, и ругал после себя за это, -- а он купил у Белкова. Вчера же Ив. Вас. Писарев, взошедши, поцеловал меня, и показалось мне, что он добряк, и совестно, что я постоянно смеюсь над ним, а между тем и вчера и ныне смеялся (половина первого, ложась). Да, вчера же был утром неприятно поражен своей небрежностью, когда утром увидел начало этого журнала, где было записано только 12 июля, лежащим на столе -- позабыл спрятать в ящик. Однако, я как-то эти дни мало раздражаюсь и томления нет. Работал всего 8 часов, кончил В и начал Г.



[1] В течение 1848 и 1849 гг. Чернышевский оказывал постоянную материальную поддержку своему другу В. П. Лободовскому, передавая ему большую часть денег, присылаемых из Саратова родителями, и свой заработок от частных уроков. Делал он это втайне от своих родных, в частности и от Терсинских, совместное которыми в это время жил,-- этим и объясняете" попытка подделать письмо. Отдавая почти все деньги Лободовскому, Чернышевский в эти годы рассчитывал каждую копейку, тратя на себя минимальные суммы.

26.05.2019 в 13:24

Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Idea by Nick Gripishin (rus)
Legal information
Terms of Advertising
We are in socials: