<Март--апрель 1857 г.>
...И так я чудно и весело проводил время с монахами; они меня поили пивом, и я часто приходил домой пьяным. Да и все меня любили сердечно, и я тоже питал свою любовь к ним. Иногда обедал и спал в кельях... Словом, очень весело я провел время с доброю братиею и в особенности тогда, когда пили пиво...
...но видит бог, что я, во время жития моего, хоть бы одну каплю вина выпил...
...Мрачно и печально, что я разлучаюсь с моими друзьями, истинными христианами. Но что делать, дядя мой единокровный хочет этого. Но я еще когда-нибудь могу поступить в монастырь, и мне хочется кончить жизнь там, где живут только мирно...
...В среду я простился с <...> и в 11 часов отправился из Соликамска. И тут, поровнявшись с монастырем, невольно слеза выкатилась у меня, <когда я вспомнил> что я разлучаюсь навеки с монастырем сим и его доброй братией <...> И вот последний взгляд на этот монастырь, и наконец показались только крестики и потом совсем из виду потерялись...
...Я не могу взять в пример женщин и не могу соблазняться примером их. Бог знает, что я имею усердие к его великой церкви в век буду стремиться к его церкви, и будет время, когда я уйди в монастырь, в уединение, и там буду молиться небесной невесте пресвятой богородице и приснодеве Марии...
...Здесь я видел всё неприятное. Опять тетка ругает меня, и бог знает, за что она меня ненавидит, насказывает дяде то и се, и тот ей верит, ругает и проклинает, и при сих-то горьких счастиях я дома всё молчал... я занимался богомыслием и терпел... когда уже чуть-чуть слеза не выпала из глаз. Когда либо тетке скажешь слово, она говорит: "что ты на меня кричишь?" и ругается, что я неладно, говорю и не могу ей лучше говорить. Как же тут не молчать, ежели я говорю не ладно? Но ежели же молчать, то она ругается, что я молчу, и вот какое положение мое! Да еще не дают учить мои уроки: "делай то и другое",-- и потом ругается. Кто ни придет к ней, всякому наговаривает на меня, что я не говорю с ней, или не делаю ничего. Но ежели кто вообразил и был бы на моем месте, то узнал; бы и поверил, в чем дело состоит, но они верят ее словам и думают, что это правда. Бог с ними, а пока у меня есть силы и возможность, буду терпеть и в молчании призывать моего господа и просить его милости, ибо к кому нам, грешным, прибегать, как не к нему. Боже, спаси меня ныне и даждь терпение мне во дни скорби моея, да не погибнет душа моя до конца; спаси мя и тетку и обидящих мя, спаси и помилуй и вечной их обители сотвори, помилуй по милости твоея, яко же помиловал праотец Адама и Еву, да к тебе всегда вопием: "помилуй нас, господи, владыко наш и благодетелю, и тебе славу воссылаем во веки. Аминь...
...Но вот случилось в жизни моей происшествие. Не только в новейшее время, но даже и в древни времена, по заведению иностранцев, открыто и у нас, в России, играть в карты. Этим основывается наша публика господ. В этом кругу был и дядя мой, и он иногда для увеселения скуки занимался сим увеселением. Тетка очень не любила это. Странно очень то, что тетка, лишь муж ее не будет дома, скучает и не спит, хоть он приди в восемь часов утра. Когда же он придет, она начинает его ругать, зачем он играл в карты <...> Кому такие выговоры, особенно от женщины, понравятся? Подумать надобно, сколько тяжело сносить тому укоризны, кто своим трудом кормит всё семейство. Не один мой дядя играет (он не играет, но еще учится), но и все почтальоны и проч. Что же учить женам мужей, которые вполне по своему образованию, частию от наставников, частию от публики, могут дать тысячи наставлений и полезных предметов своей жене <...> Но она улестила его, и он помиловал еще ее. Я, взирая на жизнь их, жалел их обоих и укреплялся на молитвы, которые, может быть, помогут мне и ихнему прощению во грехах. (Смотри сочиненную мною молитву.)...
...Кроме того, печально мне смотреть на братию мою, учащуюся со мною; все наполнены хитрости, обмана и богохульства, что должно быть непростительно в наших летах. Но бог милостив еще к нам. Даже К. уже прилепился к сетям дьявола. О, сколь ныне свет развратился! Даже младенцы, недавно выступившие в свет божий, и те хулят имя господне и не страшатся суда всевышнего...
