В августе месяце в тайге всегда появляется много пауков тёмно-бурого цвета (Epeira Sp.). Некоторые из них достигают довольно больших размеров и имеют брюшко величиной с медную двухкопеечную монету и ножки толщиной в спичку. Между деревьями они натягивают свои тенёта и сидят в самой их середине в хорошую погоду и под листвой -- во время ненастья. Когда идёшь по тайге, всё время натыкаешься на этих по существу безобидных и флегматичных животных. Паутина часто садится на лицо, руки, одежду и доставляет много неприятностей. Днём паук сидит неподвижно и как будто спит, но, если тронуть паутину, он немного шевельнёт ножками и приготовится к бегству, если это враг, или к нападению, если это насекомое. Паутина его, колёсного типа, обычно помещается в большом треугольнике, стенки которого сотканы из таких прочных нитей, что они производят впечатление шёлковых, и нужно употребить некоторое усилие, чтобы их разорвать рукою.
Я всё время придерживался небольшой тропы, которая чем дальше уходила от дома Инси Амуленка, тем становилась всё слабее и слабее. В одном месте я вдруг увидел протянутую поперёк её тонкую нить. Опасаясь, как бы не попасть на самострел, я остановился и стал осматриваться.
Скоро всё разъяснилось: то, что я принял за волосяную нить, была паутина длиною в пять метров, а несколько в стороне находился и владелец её. Большой тёмный паук неподвижно сидел в самом центре правильного восьмиугольника. Как раз под паутиной была довольно глубокая лужа с чистой прозрачной водою. Я взял прутик и тронул им паука. Он шевельнулся и снова замер в неподвижной позе. Тогда я легонько ударил его по брюшку. Паук быстро, точно падая, опустился вниз и повис на паутине, но я оборвал её. Паук упал в воду и, к великому моему удивлению, пошёл на дно, где и притаился.
Зная, что все пауки дышат воздухом, я решил понаблюдать за ним и посмотреть, как долго он будет находиться в таком положении.
Прошло пять-десять минут, а паук сидел в воде, как будто это была его родная стихия. Я хотел было его опять тронуть прутиком, но вдруг он, словно пробка, всплыл на поверхность и стал загребать ногами, как вёслами, направляясь к берегу. Через минуту паук выбрался на сушу и направился к высокому травянистому растению. Это была ангелика (Angelica dahurica Max.). Достигнув вершины её, он сел на край плодонесущего зонтика и стал пускать по ветру паутину до тех пор, пока она не зацепилась за одну из основных нитей его тенёт. Убедившись, что паутина достигла цели, он подтянул её немного к себе, затем спрыгнул с растения, покачался в воздухе и стал быстро взбираться наверх. Через минуту паук сидел на том самом месте, откуда я столкнул его в воду.
Во всём происшедшем интересными являются три момента: первый -- способность паука долго быть под водой, второй -- способность его изменять удельный вес своего тела и по желанию тонуть в воде и всплывать на поверхность, и третий -- чувство ориентировки по отношению к своей паутине, ветру и растущим поблизости растениям.
Я не стал больше беспокоить паука, обошёл его тенёта и начал подниматься на сопку.
Дождевая вода сбегала по склону горы многочисленными струями. Они соединялись в ручьи и шумными каскадами стремились книзу, словно опасаясь опоздать к наводнению, признаки которого были уже налицо. Ожили старицы и сухие протоки; в лесу вода появилась в таких местах, где её совсем нельзя было ожидать.
По небу двигались большие кучевые облака и заслоняли собою солнце. Сильно парило... Я несколько раз садился на колодник и рукавом рубашки обтирал своё лицо, с которого обильно струился пот.
Наконец я достиг вершины. Передо мною развернулся угрюмый горный ландшафт. Весь юго-восточный склон неба был закрыт тучами. На переднем плане виднелся край долины реки Анюя, за ним виднелся другой хребет, а дальше -- ещё какие-то высокие сопки. Они терялись в косых полосах дождя, которые как бы соединяли небо с землёю. Над истоками Анюя, Поди и Тормасуни они были совершенно непроницаемыми. Там, по-видимому, шёл сильный ливень.
Всё это были плохие признаки, грозившие задержать нас на Кандахе на неопределённо долгое время. Но была надежда, что, быть может, погода изменится к лучшему, вода в Тормасуни спадёт и мы благополучно достигнем реки Хора.
В это время нашла большая туча и заслонила собою солнце. Опять стало ещё сумрачнее и снова пошёл дождь -- мелкий и частый. Тогда я повернул обратно и часа в три пополудни пришёл домой, вымокший до последней нитки.
К вечеру разразилась настоящая буря. Сильный порывистый ветер ломал ветви деревьев и сотрясал маленький домик до основания. Дождь хлестал по окнам, и слышно было, как вода ручьями стекала с крыши. Мои спутники -- туземцы -- приутихли и молча сидели на нарах.
В такие минуты человек сознаёт своё бессилие перед грозными силами природы, когда они выходят из равновесия и превращаются в ураган, известный у народов Востока под названием "тайфун". С этими мыслями я уснул.
Свободное копирование
