Я родом из Киева. По происхождению дворянин, так как родился во дворе. Справа от нашего двора был «Евбаз», еврейский базар — культурный центр города, напротив — колония малолетних преступников — высшее учебное заведение закрытого типа. Неплохое окружение выбрали родители для моего воспитания.
Мне было четыре года, а старшему брату четырнадцать, когда умер отец, наша семья, чтобы отвлечься от голода, всё время пела и танцевала. Старший брат был танцором-самородком и обучил нас всевозможным танцам. Это не только спасло меня от голода, но и сделалось со временем моей профессией.
Когда пришло время, сосед, старик Абрамович, отвёл меня в школу. В классе, когда распределяли общественные нагрузки, я взялся за огород. Попросил всех учеников принести картошку, рис, вермишель, фасоль, огурцы, помидоры и так далее. Дома из этих продуктов мы варили супы. Пришло время сбора урожая, я посетовал на неурожай. Тогда класс мне дал ещё один шанс. Естественно, вторая попытка окончилась так же, как и первая — супом. После чего соученики отказали мне в доверии. Агроном из меня не получился.
Вскоре после этого сосед, бывший старше на четыре года, соблазнил меня поехать в Москву. Тогда я впервые увидел Ленина в гробу. Поездка длилась десять дней, и всё это время нас разыскивала милиция.
Первое путешествие мне обошлось довольно дорого. Меня исключили из школы. Сочли, что от дурного примера надо скорее избавиться. Я подался в цыганский табор. Какая там была жизнь! С едой проблем не было, все гадали, все воровали, а потом до глубокой ночи пели и танцевали. Табор стал для меня университетом. И уже потом, став профессиональным артистом, я лихо исполнял в ансамблях и театрах цыганские танцы.
Чем я только не занимался в те давние годы: торговал ирисками, папиросами, был подручным маляра, кровельщика, водопроводчика. Но, к сожалению, нигде долго не задерживался. Как правило, подводила страсть к шуткам и розыгрышам.
В нашем доме поселилась проститутка. Красивая, лет тридцати, аппетитная блондинка. Мне она платила деньги, чтобы я распускал во дворе слухи, что она портниха. А мне что? Я мог пустить слух, что она мать Миклухи-Маклая или его дочь. Ей приносили вещи для шитья, она снимала мерку и отдавала шить портнихе.
Именно тогда состоялся мой дебют на профессиональной сцене. Первыми, кто оценил мой талант, были киевские уголовники. Поверьте, нет более благодарной аудитории, чем уголовники. Это я понял тогда, в юности, и утвердился в своём мнении, проведя в тамбовской тюрьме в их обществе год и две недели.
По соседству с нашим домом был Троицкий рынок. Когда базар к вечеру стихал, там собирались карманники, домушники, налётчики и их возлюбленные. Я для них выступал. На деревянных стойках я бил чечётку, цыганскую пляску, яблочко, блекбот, барыню и ещё Бог знает что. Мне часто приходилось менять репертуар, так как зрители изо дня в день оставались прежние. Со временем я перешёл на синтетический жанр — танец с разговорами и танец с куплетами. Уголовники ко мне относились хорошо, а главное, они спасали меня от голода.
Свободное копирование
