Следующим днем наша семья переехала из туалета в двухкомнатную квартиру с кухней. От квартиры у меня осталось довольно много воспоминаний. Одно из самых ярких - дожди. Крыша барака, крытая дранкой, протекала, как дуршлаг. И у нас в квартире стоял звон от капель воды, падающих в поставленные тазы и банки. После каждого такого дождя отец приносил откуда-то стопку белой дранки и залезал на крышу. Однако, видимых результатов ремонт не приносил, поэтому борьба продолжалась все годы, пока мы там жили.
Барак был для меня огромен и загадочен. В нем проживало множество людей, детей также было полно. Мы толпами носились по темным коридорам, несмотря на предупреждения. Пытались залезать на чердак, откуда всегда тянуло холодом.
У большого крыльца стояли скамейки вечно занятые старушками, обсуждавшими все и вся.
Память, почему-то сохранила момент, когда высоко в небе гудел самолет, одна из старух глянув туда, предположила:
-Девки, не война ли снова началась?
Мне от этих слов стало не по себе. Я ринулся домой с криком:
- Война началась!
Свою бабулю я перепугал до смерти. Она была глуховата и сразу кинулась к репродуктору, вывернув до отказа громкость. Но из черной тарелки, висевшей на стене, доносился только голос Клавдии Шульженко, поющий какую-то песню.
Бабушка отправилась на улицу за новостями, а, вернувшись, обозвала меня алояром и дала подзатыльник.
В пять лет родители все же отправили меня в детский сад. Представляете! После полной свободы болтаться, где хочу, попасть по строгий надзор и режим. Я орал, топал ногами, отказывался туда идти.
Как же! Вместо того, чтобы с другом Лешкой бегать по соседней стройке, или забраться в училище и там лазить по танкам и бронетранспортерам, надо было сидеть на огороженной территории. А самое главное - там после обеда надо было спать. Я же спать не хотел. Прятался под столами, кроватями. Эта борьба заняла много времени, но я в ней все же победил. И в тихий час играл вместе с двумя-тремя такими же беспокойными мальчишками.
Свободное копирование
