Прошла зима, морозы стали слабее. Но мы уже недосчитывались многих товарищей. Я получил посылку, правда изрядно опустошенную; все, что в ней оставалось съестного, мы съели коллективно, нашей небольшой сплоченной группой. Получил и письмо. Жена скрывала горе, но я читал между строк; никаких перемен в нашей судьбе не предвиделось.
Не раз и не два "уркаганы" делали на мой снежный домик налеты, забирали мои запасы дров, с таким трудом расщепленные пеньки, а в благодарность ругали на чем свет стоит или избивали до полусмерти.
Работа моя была нетрудная, и я не раз благодарил в душе моего доброго фельдшера. Но ноги мои продолжали пухнуть, стали как бревна, а колени перестали сгибаться. Пришлось снова идти к фельдшеру. Теперь он полностью меня "актировал" как инвалида и написал заключение, что необходимо отправить меня из Мальдяка в другой лагерь, расположенный в двадцати трех километрах от Магадана.
Теперь все зависело от начальника лагеря. На мое счастье, он утвердил акт, и в конце марта 1940 года я оказался под Магаданом. Это, и только это, спасло меня от неминуемой гибели.
К моему великому сожалению, я забыл фамилию фельдшера, который работал в то время на Мальдяке. Но чувство благодарности к нему я сохранил навсегда.
Когда я в первый раз прибыл из Владивостока в Магадан, его окрестности показались мне дикими. Но теперь - после того, как я пожил в Мальдяке, - район Магадана показался мне уютным, и воздух там был со всем другим - как будто я попал в ноябре из северных окраин в Сочи.
Разместили нас в большом барачном лагере, у подножия гор. Четыре дня нас, обессиленных болезнью и долгим, трудным путем, на работу не посылали.
Лежа на нарах, мы, прибывшие из Мальдяка, вспоминали своего бригадира, имевшего шесть судимостей, из которых четыре за убийства. Он часто, как попугай, кричал нам; "Грузи, быстрей, гони быстрей!" - и угрожал: "За такую работу начальник баландой и хлебом не накормит!" Никогда в жизни не работавший, он заставлял нас работать. Он ставил нам в вину, что мы учи - ли людей жить по советским законам, и с важностью говорил, что теперь он над нами царь и бог, что его приказ заменяет здесь и конституцию, и закон, а потом цинично заключал; "Подохнете - не беда, других пригонят, Таких врагов, как вы, в России много!" Здесь, под Магаданом, мы отдыхали от него.
Свободное копирование
