29 августа . Рассвет. Ясно и тихо. Быстро собираемся в поход на Ужбишку. Рюкзак один. Я беру его и сбегаю по снежнику вниз.
Пересекли ледник к южному гребню Ужбишки. Уже близ подножья понял, что подниматься можно, не обходя далеко (как думали вначале), а прямо по первому снежнику (южнее вершины), выходящему к последнему предвершинному жандарму.
На кошках подниматься легко, склон — 37°, но постепенно становится круче. У первых скал нас нагнало солнце.
Обледенелые снежники стали совсем узенькими и крутыми, иду боком. Птенец все пытается идти передом, хотя это явно неудобно. Так на кошках дошли до самого подножья жандарма.
Уже виден далекий Памир.
По скалам идти тяжелей: они оказались круты и крайне сыпучи. Птенец взял у меня кошки и застрял с ними окончательно. Я пошел обходом. Нашел некрутой кулуарчик, но с крайне сыпучим дном. Кричу: «Подожди лезть. Камни!». Наконец кулуарчик пройден.
Впереди обнаружил хороший обход вершины жандарма. Страверсировав по снегу, с подрубкой ступеней, вышли на основной гребень с обвалившимся карнизом и пошли над ним. До вершины теперь уже пустяки. На последней снежной площадке оставили кошки и ледорубы.
Обойдя первую стенку, вышли на скалы, тоже сильно разрушенные, с массой уступов. Пошли зигзагами, чтобы не свалить на голову камень, предварительно связавшись веревкой. Веревка цепляется за выступы, и Птенцу приходится отцеплять ее.
Вышли на вершинный гребень как раз между двумя вершинами. На какую идти? Пошли вначале на западную, ибо она ближе. Легонький ветерок, но в общем тепло.
Быстро достаем альбомы, я принимаюсь зарисовывать Памирскую сторону, с хорошо видным пиком Коммунизма, пока ее не затянуло облаками. Ну и хребтов! Это тебе не Кавказ… Океан хребтов, уходящих в бесконечную даль.
Птенец занялся зарисовкой острой восточной вершины, поднимающейся стеной. Я перехожу на съемку лед-вика Джау-пая.
Внизу шумит ветер, а у нас тихо. Закусив яблоками и сахаром, пошли на восточную вершину. На западной оставили небольшой тур, с кусочком яблока и хлеба.
Гребень, вначале довольно широкий и пологий, постепенно сужается в очень острый и крутой. Огромные сланцевые плиты с наклоном на юг торчат зубьями. Лезть стало сложно.
Вылезли на самый высокий уступ. Отсюда виден наш лагерь. Кричим и машем штурмовкой. Однако в лагере тихо: нас не слышат и не видят. На широком белом поле ледника черными точками видны носильщики. Кричим и им. Но и они тоже, видимо, не слышат и не видят нас.
Подкрепились мясными консервами. Птенец написал записку. Я в это время дорисовываю западную вершину. Вложили записку в освободившуюся банку и плотно загнали ее в расщелину скалы. Рядом сложили тур. Ну, теперь и вниз можно…
Конечно-таки, забыли определить километраж северного, очень крутого ледяного склона.
Пошли новым путем немножко левее подъема и очень удачно вышли к южному гребню. По гребню (в конце) тоже шли не по следам, а над карнизом. Потрескивает! Того и гляди съедет… Идем аккуратно и удачно добираемся до камней жандарма.
Порядочно спустились на юг и затем свернули на восток. Здесь уже пологий полуосыпной, полускалистый восточный склон. Развязались. Я таял веревку, Птенец — рюкзак и быстро с подбежкой и прыжками пошли вниз.
Вышли на снег. Птенец констатирует потерю каблука. Ну, теперь уже дома. Потащились вверх по леднику. Сразу стало жарко. Вот и подъем к самому лагерю.
Оказалось, наши крики были слышны, но товарищи думали, что это перекликаются носильщики, и не потрудились вылезти посмотреть.
Вечером общее собрание. Зачитывается список ударников. Лучшими ударниками призваны: подрывник Коханчук, забойщики Мурзабаевы и двое альпинистов — Птенчик и я.
Свободное копирование
