Самым главным американцем для меня в первые годы жизни в Америке был Стив Побудский. Я ходила на занятия английским в Международный институт, а Стив там преподавал. Было это в Детройте, где в университете работал муж, а жили мы в квартире старинного многоэтажного дома через дорогу от университетского кампуса. Занятия английским тоже были недалеко от дома.
Стив знал неплохо русский, украинский (там у него была родня), польский (жена полька). Контакт со Стивом образовался очень быстро. Иду домой после занятий, Стив идет в университет (он и там преподавал), и я ему жалуюсь на наши волнения по поводу визы в Америку для дочери, которая в Москве. Мы хотим, чтобы она летом приехала к нам. Я уже знала о таких случаях, когда в посольстве отказывали в визе. Стив не понимает: «Как так? Она же ваша дочь!» Я объясняю, что это ничего не значит, могут визу не дать. Стив на чисто русском языке говорит: «Сволочи!»
В группе на занятиях присутствуют дети разных народов. Не буду перечислять все страны. Вот прибывшие из стран народной демократии (соцлагеря) любят рассказывать анекдоты про СССР. Помню широкий жест Стива в мою сторону: «Вот тут сидит Ольга. Они от своих коммунистов страдали не меньше, чем вы от своих!» Анекдоты прекратились.
Проходим слово neat (чистый, опрятный). Стив оглядывает всю группу и говорит: «Ну, кто у нас опрятный?» Почему-то указывает на меня, а себя приводит как пример противоположный. При этом весело крутится перед нами и взмахивает руками. Я знаю, что американцы одеты всегда в чистое, но гладить не любят. Так что одежда выглядит довольно мятой. Веселый человек Стив, немного богемный и никак не соответствует моим представлениям об американцах. Преподаватель он совершенно классный. Я не понимала, что говорили две другие преподавательницы, но всегда дословно понимала Стива.
Когда занятия подошли к концу, мы решили пригласить в гости Стива с женой. Она идти не хотела – боялась, что мы все там будем говорить по-русски, а она будет скучать. Но опасения ее оказались напрасными. Дочь из Москвы была уже к этому времени у нас (визу дали), а польский она сама когда-то выучила, еще будучи школьницей, так что жене Стива скучать не пришлось. Они весь вечер сидели и болтали по-польски, как две подружки. И еда ей наша понравилась.
Занятия английским прекратились. Мы переехали из Детройта в собственный дом. До университета было теперь 40 миль, но не было вокруг Детройта. Позвонил и приехал в гости Стив. Узнать его было довольно трудно. Он отрастил бороду, но дело было не в этом. Он находился в такой глубокой печали, что смотреть на него было тяжело. Оказалось, что его оставила жена. Стив сказал: «Я хотел, чтобы у меня была красивая и умная жена. Она и была красивая и умная. Только оказалось, что еще и очень хитрая».
Я еще во время занятий со Стивом знала, что его жена где-то учится, и Стив очень много времени должен был проводить с сыном. Видимо, когда она выучилась, сын уже подрос, а она нашла для себя какую-то более выгодную партию. Сейчас же Стив собирался поехать в гости к своей сестре (довольно далекое путешествие) и хотел привезти в подарок мою работу. Я, естественно, продать Стиву работу не могла, могла только отдать.
Позже Стив приезжал к нам еще раз. Он привез свои акварели и одну подарил мне. Это Львов в его исполнении. Я знала, что у Стива на Украине родня, которую он посещал. Мне так хотелось ему хоть чем-то помочь, и я стала агитировать его присоединиться к художникам на рынке в Энн-Арборе. Мы съездили на рынок, походили там. Стиву все понравилось, и он сказал: «Надо попробовать. Может быть, у меня теперь начнется новая жизнь».
Новая жизнь у него началась, только без рынка. Стив продал свой старый дом и купил в хорошем районе новый, требующий ремонта. Все это он преодолел. Мы были у него в гостях в этом новом доме. Я подарила ему свою работу, которую он у себя повесил. Стив был прежний, веселый и без бороды. И совсем недавно он позвонил. Сказал, что продал и этот дом (по правилам имеет право продать через два года), купил новый. Я поняла, что это уже он делает ради денег. Я спросила: «Это бизнес?» Стив захохотал: «Можно считать так. Только никому не говори!»
