С 20 апреля целый месяц провел на курсах ведущих хирургов в Ельце при фронтовой госпитальной базе типа Калуги. Назад - уже на новое место, в деревню Ворово, - возвращался на санитарном самолете. Впервые в жизни. Лежал в ящике, где раненых возят. Понравилось. Жаль только, что мало этих самолетов. Добрался в полночь. Сухо, тепло, сады... Только домов не видно - деревня разрушена в зимнее наступление. С трудом нашел в этой странной пустыне наш госпиталь - палатки увидел. Сердце билось, будто домой возвращался после долгой отлучки. Тут же ночью все осмотрел... Разбудил перевязочную команду - они спят в маленькой лагерной палатке. Выскочили в рубахах, обцеловали меня. И сразу показывать. Как же, без меня развертывались, сами.
Деревня совершенно разрушена, только кое-где остались стены. Сколько потрудились, пока крыши над этими стенами возвели! Зато не госпиталь - картинка! Но мы, перевязочная, в палатках...
Среди больших яблонь три палатки друг за другом: предперевязочная - маленькая, потом перевязочная - большая, еще дальше - снова маленькая-операционная. "Колбаса". Мы так еще в Кубани спланировали, и теперь всегда так и будет. Отличный блок. Рядом - госпитальные палатки.
В общем, все было развернуто, как надо. Похвалил и пошел спать в дом. Дом - это только название. Крыша покрыта ветками и при каждом дожде течет, как решето. Поэтому внутри еще натянута лагерная палатка.
Развернулись на 200 коек, по всем правилам. Но раненых приказано держать минимум. Хирургия у нас теперь первоклассная. Сделал отличную операцию аневризмы правой подключичной артерии - раненый был совершенно на грани гибели. Гемоглобин - восемнадцать процентов! Опухоль под правой ключицей величиной с детскую голову. Пульсирует и жужжит, даже страшно смотреть. Без меня были здесь Вася Лысак и армейский хирург, профессор Д. Лида им показывала раненого - отказались оперировать. "Отправляйте самолетом". А какая отправка, если у него из ранки постоянно сочится кровь и температура 39! Мальчишка еще - боец Егоров, 19 лет. Все прилично сделал, трудно было очень и страшно.
Проверяли свои установки по ранениям груди, продуманные в Кубани. Все правильно. Четырем раненым ушил пневмоторакс - удачно.
Ну, а "бедра"? "Коленки"? Самое время показать, что может сделать в войсковом районе опытный хирург. Ведь в любое время возможен переезд. Все же мы наложили восемь высоких гипсов на бедра и на суставы. Осложнений не было.
В общем, все подтвердилось. Самых тяжелых раненых можно хорошо лечить, если рано и правильно. Для этого нужно или много полевых госпиталей, или отличный транспорт. Транспорт даже лучше.
Всю весну ходили слухи, что немцы готовят наступление. Мы теперь, конечно, не те, но все же...
Большак от нас за два километра, и хорошо слышно, как идут наши танки и тракторы на позиции. Ждали грозы.
И она пришла.
В ночь на пятое июля услышали канонаду: глухой постоянный гул... Остаток ночи не спали. "Началось!" Утром привезли первых раненых... Они и сказали: немцы наступают на Курск. Потом пришли более подробные сведения: главный удар пришелся на наших соседей, на 13-ю армию. Из нашей в зону ожесточенных боев попали только две дивизии.
Мы ждали большого потока, а получили всего восемьдесят человек. Все они были обработаны в МСБ, поэтому никаких проблем не возникло. Раненые прибывали в отличном настроении.
- Не поддаемся. Ни шагу не отступаем, как он ни бесится. Он танки - и мы танки. Самолетов наших - тучи!
Пять дней мы работали и слушали артиллерию, расспрашивали раненых: "Как там?" Был страх - вдруг наши не удержатся. Но нет, все хорошо. Канонада стала стихать, поступления раненых почти прекратились... УСТОЯЛИ.
10 июля узнали, что некоторые ППГ, которые летом были свернуты, пошли вперед. Значит, нужно и нам готовиться. Все возбуждены. Наступать! Вперед!
Впрочем, память об Угольной еще свежа. Все приготовлено для переезда. Первая очередь - перевязочная и отделение на пятьдесят коек с минимальным запасом медикаментов и еды. Это у нас вмещается в машину.
13 июля мы снова услышали канонаду и почувствовали: пришел наш черед.
