Обратимся теперь к отцу Императрицы, Великому Герцогу Гессенскому Людвигу IV.
Облик отца, поскольку он находит свое отражение в письмах Великой Герцогини, рисуется в чрезвычайно привлекательных красках. Смелый, бесстрашный полководец на войне, рассудительный, спокойный и умный государственный деятель. Великий Герцог был в то же время и редким семьянином, любящим мужем и отцом, для которого семейный очаг был не только главным, но и единственным местом отдыха. Между супругами царило не только трогательное единодушие, но и нежная взаимная любовь и уважение, и Великая Герцогиня, считая свой брак одним из самых счастливых на земле, часто писала своей матери о том, что не знает даже, чем заслужила такое счастье и за что Господь изливает на нее Свои милости в таком изобилии. В письме от 24 июня 1862 г. Великая Герцогиня пишет:
"Когда я говорю, что люблю своего мужа, то это едва достаточно; здесь и любовь и уважение, какие увеличиваются с каждым днем и часом, и какие и он, со своей стороны, выражает мне так нежно и любовно. Чем была моя жизнь раньше в сравнении с настоящею!.. Это – такое святое ощущение быть его другом, чувствовать такую уверенность, и когда мы вдвоем, то имеем тот мир, какого никто не может ни отнять от нас, ни нарушить. Моя судьба действительно благословенна, но, все же, что же я сделала, чтобы заслужить такую горячую и усердную любовь, какую дает мне мой дорогой Людвиг! Я восхищаюсь его добрым и благородным сердцем больше, чем могу сказать. Как он меня любит – ты знаешь, и он будет тебе хорошим сыном. Каждый день он читает мне "Westward ho", и я нахожу это восхитительным и интересным. Я всегда так нетерпелива, пока не услышу его шагов по лестнице и не увижу его милого лица, когда он возвращается домой" (стр. 31).
В письмах к матери, Великая Герцогиня часто останавливается на своих чувствах к мужу и в письме от 9 Декабря 1867 года, между прочим, пишет:
"Когда Людвиг дома и свободен, ... тогда я имею все, что мне может дать весь мир, ибо я никогда не бываю счастливее, чем тогда, когда нахожусь возле него, и время только увеличивает наше единение и все теснее привязывает друг к другу" (стр. 204).
Такое духовное сродство было возможно, конечно, только при общности религиозного мировоззрения супругов, создававшего общие идеалы и стремления. Религия протестанта, чуждая мистических отвлечений, проникала в глубокие недра жизни Великого Герцога, и он ни на минуту не забывал не только о своих обязанностях христианина, но и о том, что, по своему положению, обязан был идти впереди прочих, подавая пример отношения к христианскому долгу другим. В этом отношении вся жизнь Великого Герцога была соткана из целого ряда мелких, единичных фактов, составлявших обычное содержание каждого дня и рисовавших величие его души... Очень характерный случай описывается Великой Герцогиней в письмах от 17 Августа 1874 года из Blankoberghe:
"Вчера Людвиг спас одну утопавшую. Он купался – волны поднимались высоко; вдруг он услышал крик о помощи и увидел, как одна из купавшихся боролась с волнами, выбиваясь из сил... Ее муж пробовал спасти ее, но захлебнулся и выпустил ее из рук, тоже и шурин; тогда Людвиг, набравшись сил, сделал попытку схватить ее, но она выскользнула из его рук, и волна снова выбросила ее на поверхность. Людвиг выждал, пока новая волна приблизила к нему утопавшую, и, схватив ее крепко за руку, выплыл с нею на берег, до крайности истощенный... Я не была уже в озере, ибо волны были так ужасны, что я часто теряла дно и, из боязни несчастья, вышла раньше на берег. Утопавшая оказалась г-жею И.3лиго, шотландкой, и она только написала мне письмо, прося поблагодарить Людвига за спасение ее жизни" (стр. 354).
Частная жизнь Великогерцогской четы поражала своею скромностью и ничем не отличалась от жизни людей среднего круга и достатка. Официальные приемы были редки, и ими одинаково тяготились обе стороны. Часы досуга Великогерцогская чета проводила в кругу семьи, отвлекаясь от нее или заботами о помощи ближним, что обязывало к посещению разного рода благотворительных учреждений, или вынужденными приемами официальных лиц. Таков был общий фон семейного очага, под сенью которого росли и воспитывались их дети. Как же относились к ним родители, каковы были взгляды их на задачи воспитания детей?..
Письма Великой Герцогини отвечают и на этот вопрос.
В письме, от 25-го Июня 1870 года, к матери, имеется характерное указание:
"Я чувствую буквально то же, что и ты, относительно различия положений и то, как важно князьям и княжнам знать, что они ничем не лучше прочих людей, хотя и стоят выше их, и что это положение налагает на них двойную обязанность жить для других и подавать им пример быть добрыми и скромными, и я надеюсь, что мои дети вырастут такими" (стр. 262).
На этом основном фундаменте Великая Герцогиня строила все здание воспитания своих детей и зорко следила за тем, чтобы сделать их "... свободными от всякой гордости своим положением... которое, без того, что составляет их внутренняя сущность, само по себе ничего не стоит" (стр. 261).